Вечером этого же дня я навестил в больнице Зулю Ибрагимову.
Должен признаться, самому мне такая идея в голову бы не пришла – Полина подсказала. Или даже, скорее, настойчиво посоветовала. В Ордене, мол, так принято – особенно с учетом, что мы с Зулей, пусть и недолго, числились напарниками.
Полина же организовала, чтобы меня пропустили в больницу в неприемный час – с кем-то по-быстрому созвонилась и договорилась. Я еще тогда подумал, что она все через своего отца провернула, но едва ли это и в самом деле было так – позже станет ясно почему.
Больница, собственно, Ордену не принадлежала, но, как я успел нагуглить по пути, считалась одной из самых лучших в Москве. В подъезде и коридорах, через которые проходили посетители, все блестело и сияло, на стенах через каждые пять метров висели огромные зеркала в золоченых рамах, а люстры под семиметровым потолком сделали бы честь иной королевской или президентской резиденции. Лечебное отделение выглядело несколько скромнее – подчеркнуто функциональным, но при этом почему-то уютным и даже умиротворяющим – ни грана казенной холодности.
Подведя к нужной двери, сопровождавшая меня в коридорах клиники медсестра проскользнула внутрь первой, коротко переговорила с пациенткой – я слышал голоса, но слов не разобрал – и только затем разрешила войти мне.
Зуля лежала в отдельной палате. Левая нога девушки, от стопы до колена закованная в толстый белый кокон, покоилась на хитром подвесе из гнутых трубочек и серебристых тросиков. Оставленная поверх одеяла правая рука моей несостоявшейся напарницы также была в гипсе – по локоть. Заплетенные в многочисленные тонкие косички волосы, еще недавно фиолетовые, а теперь цвета вороньего крыла, в беспорядке раскинулись по подушке, словно черные змеи вокруг лика Медузы Горгоны – может, и не самое удачное сравнение для образа юной девушки, но такое уж у меня родилось – вслух я ничего подобного, естественно, не произнес, лишь бросил с порога, растянув губы в улыбке:
– Привет!
– Привет… – при виде гостя на лице Зули отразилось скорее удивление, нежели радость. Она чуть приподняла голову и «змеи» на подушке дружно зашевелились. – А что это ты не на тренировке?
– Дали выходной. Ты… как? – не самый оригинальный вопрос, но другого мне сходу не придумалось, а подготовить речь заранее я не позаботился.
– Как видишь… – воспарив над белым одеялом, рука в гипсе указала на ногу в гипсе. – Висю… Подвешена на ниточках… Как и все мы, впрочем, – задумчиво добавила девушка, аккуратно кладя поврежденную руку обратно. – Мы на них висим, а нас за них дергают. А когда нужно – одергивают.
– Ну… – несколько сбитый с толку этой ее философией, протянул я.
– Ладно, не обращай внимания, – слегка качнула головой, снова вызвав оживление среди своих «змей», Зуля. – Настроение просто паршивое – с чего бы, да? – усмехнулась она. – Спасибо, что навестил, я не ждала…
– Ну, мы же, типа, напарники… – пробормотал я.
– Были напарники, да все вышли, – скривилась девушка. – Кстати, кого там поставили вместо меня?.. Нет, погоди, – прежде, чем я успел открыть рот, быстро добавила она. – Дай сама угадаю. Белоголовцеву, разумеется?
– Да, Полину, – кивнул я. – Тебе уже кто-то рассказал?
– Говорю же: угадала, – хмыкнула Зуля. – Невелика сложность, вообще-то.
– Как это невелика? – не понял я. – Эмиссаров же Машина выбирает…
– Ты в дверях-то не стой, проходи, – бросила девушка вместо ответа. – Вон, располагайся, – показала она глазами на табурет в ногах своей кровати.