— Что… — стоял ошарашенный Гарри.
— Джимми… — прокряхтел кузен, не ожидавший такого решения.
Старый Хендерсон смотрел холодными глазами в лицо старшего сына:
— Ты хочешь ослушаться моего приказа?
— Н-нет… — тихо сказал Гарри.
— Тогда режь, щенок! Не то я отрежу ему руку!
— Д-да…
Осветлённый блондин присел рядом с Лони:
— П-прости, дядя.
Гарри взял окровавленную руку Лони, тот не сопротивлялся, понимая — мотыльку не пролететь сквозь горящий дом.
Нож неуверенно стал резать плоть тупым лезвием…
— Мм… — зажимал губы Лони. — Быстрее, твою мать!
— Быстрее!
Гарри надавил сильнее, стараясь как можно быстрее отрезать вторую фалангу…
Крики снова раздались из кабинета босса. Бойцы, те — кто курил, достали сигареты. Многие уже поняли что происходит. Теперь, с отрезанным мизинцем, Лони будет изгоем общества, куда бы он не пошёл — все люди будут видеть его принадлежность к криминальному миру, в криминальном же мире, его подрезанный палец будет означать неисполнительность.
— Блядь–блядь–блядь… — рыдал Лони, заведённый болью.
— Дик. — произнёс Джимми, как приговор бритоголовому.
— Отец! Я не буду! — запротивился младший сын.
— Взял, сука, нож, и начал резать. — заиграл желваками старый Джимми.
Дик тут же поник, на этом его восстание против семейных укладов закончилось. Он с костылём подошёл к своему дяде и присел…