Этот звук отбился от каждого угла и нарушил ночную тишину во всем доме.
Дверь в мою комнату с грохотом распахнулась, грузные шаги послышались совсем близко, а потом крепкие руки на плечах.
— Тина, доченька, что с тобой? — Отец обеспокоенно тряс меня, а я не могла перестать орать. Он лупил меня по щекам, но ничего не помогало. — Очнись! Слышишь меня, Тина? Успокойся!!!
— Паааааа аапппааа… — я заикалась, слёзы противным комом перекрыли горло, и дышать становилось всё труднее и труднее.
— ЭЛЬВИРА!!!!!!!!!!!!! — заорал отец, и через пару секунд в комнату влетела мама.
— Вить, что случилось? — бегло окинула маму взглядом. Она наспех подвязывала халат, глаза метались по комнате.
— Эля, вызывай скорую. Я ничего не понимаю. Она не успокаивается.
Папа с силой поднял меня с пола и перенес на кровать.
Я свернулась калачиком, закусила подушку зубами и завыла.
Пока родители пытались понять, что со мной произошло, я прокручивала в голове снова и снова эти звуки… Они въелись в память, заслонили собой все мысли и нескончаемым потоком вертелись вокруг, окутывая леденящими щупальцами. Мне казалось, что я насквозь пропиталась ими. Что больше я никогда не смогу услышать ничего. Только эти стоны… Громкие, протяжные… Стоны, хозяйка которых получала непревзойденное удовольствие, а глупая и ненужная Тина, медленно погибала на другом конце провода.
Отец вышел из комнаты, а мама продолжала поглаживать меня по спине и тихонько всхлипывать.
— Доченька, ну я прошу тебя, родная… успокойся. — А я и рада бы, да только не могу. Не контролирую себя, и от этого становится страшно.
Когда-то я читала, что можно умереть от непрекращающегося смеха, а как быть со слезами? Можно выплакать столько, что с солёной водой уйдет и жизнь?
Мне показалось, что можно…
Я потеряла счёт времени. Отдаленно слышались отголоски ругни и споров.
Голос отца, голос брата, а спустя время ко мне в комнату вошел мужчина.
— Эльвира Сергеевна, будьте добры, оставьте нас с Кристиной одних. — Мама нехотя подчинилась просьбе и вышла. — Кристина, позволь я сделаю тебе один укол, а после мы немного поговорим.
Голос этого человека обволакивал меня, будто облако. Он успокаивал, убаюкивал, и наверно, лишь, поэтому я медленно повернулась и протянула ему руку.
Никогда не любила всё, что связано с больницей, особенно иглы, а сейчас … сейчас мне было всё равно.
Я не почувствовала ни прикосновения его пальцев, ни мокрой ваты, ни иголки, вонзающейся мне в вену.