Ради острых ощущений

22
18
20
22
24
26
28
30

– Вы знаете, за что этого молодца выставили от Инскипа?

– Да, – скучным голосом ответил Хамбер. – Он соблазнил дочь Октобера. – Этот предмет его не интересовал. – И еще там был какой-то фаворит, который пришел последним. Он об этом позаботился.

– Дочь Октобера! – в изумлении воскликнул Эдамс, и глаза его сузились. – Я думал, речь идет о дочери Инскипа. – Он небрежно, но больно ударил меня по уху. – Не пытайся меня обмануть!

– У мистера Инскипа нет дочери! – запротестовал я.

– И не огрызайся.

Его рука снова нанесла быстрый удар. В этом деле он был просто специалист – видимо, не отказывал себе в практике.

– Хедли, – обратился он к Хамберу, равнодушно взиравшему на этот односторонний обмен ударами, – если хотите, в понедельник я могу подвезти вас на скачки в Ноттингем. Я заеду за вами.

– Хорошо, – согласился Хамбер. Эдамс повернулся к Кассу.

– Не забудьте о наказании для этого трусливого Ромео. Надо немного охладить его пыл.

Касс подобострастно захихикал, и от его смеха у меня по шее побежали мурашки.

Эдамс спокойно сел в «ягуар», завел мотор и поехал следом за лошадиным фургоном.

Хамбер сказал:

– Я не хочу, чтобы Роук вышел из строя, Касс. Он должен быть в состоянии работать. Не переусердствуйте на этот раз.

И он захромал прочь, чтобы продолжить осмотр конюшни.

Касс посмотрел на меня, а я опустил глаза и не отрывал их от своей грязной промокшей одежды, прекрасно сознавая, что старший конюх относится к стану врагов, и не желая подвергаться риску и показывать ему свое лицо, на котором, кроме смирения и покорности, было написано еще кое-что. Он сказал:

– Мистер Эдамс не любит, когда ему перечат.

– Я ему не перечил.

– И еще он не любит, когда ему дерзят. Прикуси свой язык.

– A y него здесь есть еще лошади?

– Есть, – ответил Касс, – только тебя это не касается. Так вот, он велел мне наказать тебя, и он об этом не забудет. Обязательно потом проверит.