— Нет.
— Это потому, что они не хотят его искать... где он исчез. Они только говорят, мол, не могут найти... Но они даже и не искали.
— Они искали, — начал я, но она не готова была слушать, пока не выговорится.
— Потом Гуннар Холт сказал, что Норвежский жокейский клуб направил своего сотрудника для раследования... и я так надеялась, целые дни надеялась, что наконец кто-то найдет его... и теперь... вы...
— Я не то лицо, какое вы ожидали встретить, — заметил я.
— Я не думала, что вы такой молодой.
— Что вы предпочитаете, — спросил я, — доброго папашу или человека, который найдет Боба?
Но прошло слишком мало времени, и она еще не успела понять, что эти два качества необязательно совмещаются в одном лице. Она хотела найти Боба, но сама нуждалась в покое и поддержке.
— Он не крал этих денег, — твердо заявила она.
— Откуда вы знаете?
— Он не мог украсть. — Она говорила с убежденностью, но хотел бы я знать, не себя ли она пыталась убедить.
Раздался стук в дверь, и появился официант с подносом. Эмма чувствовала себя настолько лучше, что села за стол и медленно принялась за еду, то и дело отдыхая от слабости. Но когда она съела суп, стало ясно — моя догадка была справедлива: Эмма упала в обморок от голода.
— Через три часа мы пойдем обедать, — объявил я, когда она доела последний кусок хлеба.
— Ох, нет!
— Ох, да. Почему же нет? У вас будет много времени рассказать мне о Бобе. Несколько часов. И не надо спешить.
Она взглянула на меня, и впервые в ее взгляде мелькнуло понимание, затем почти в то же мгновение она обвела глазами номер, и тревога от того, что она находится в моей спальне, вспыхнула на лице, будто северное сияние на полюсе.
— Вы предпочли бы местный полицейский участок? — улыбнулся я. — Сидеть за столом напротив друг друга в комнате для допросов?
— Ох! Думаю, что нет. — Эмма чуть вздрогнула. — Я провела там много времени, понимаете? В неприятном положении. Конечно, все были со мной очень любезны, но они считают, что Боб украл деньги, и они относились ко мне как к жене жулика. Это... это ужасно — Понимаю, — сказал я.
— Понимаете?
Бледность не исчезла после еды, темные круги тоже, а глаза по-прежнему воспаленно глядели на меня, и нервное возбуждение вибрировало в каждом движении. Нужно что-то гораздо большее, чем бульон и шампанское, чтобы развязать эти узлы.