Смертельная скачка

22
18
20
22
24
26
28
30

— Вы хорошо ее знаете? — Он остановился и посмотрел на меня.

— С тех пор, как началась эта история.

— Сожалею, что мы так относились к ней, — продолжал он. — Я часто об этом думаю. Послать деньги — еще не значит искупить вину.

Я согласился с ним и не стал утешать. Он печально смотрел вдаль, куда уходили скаковые дорожки. Может, больная совесть и подтолкнула его пригласить меня приехать второй раз.

После следующего заезда мы вместе пошли в весовую.

— Вы были в служебной комнате в тот момент, когда Боб Шерман всунул в дверь голову и мог увидеть мешки с деньгами, лежавшие на полу, — сказал я.

— Правильно, — согласился Ларе.

— Хорошо... Какой был вопрос?

— Какой вопрос? — Он озадаченно взглянул на меня.

— Присутствовавшие в комнате утверждали в полиции одно и тоже. Вы все заявили: «Боб Шерман заглянул в дверь и задал вопрос». Так какой был вопрос?

— Разве это имеет отношение к его исчезновению? — Бальтзерсен выглядел искренне удивленным.

— Какой был вопрос?

— Не помню. Уверяю вас, совершенно пустяковый, иначе, безусловно, мы бы в полиции сказали о нем.

К нам присоединился Арне, и Ларе спросил у него, не помнит ли он случайно, чего хотел Боб, когда всунул голову. Арне тоже страшно удивился и ответил, что не имеет ни малейшего представления, к тому же он был занят и, вероятно, даже и не слышал слов Боба. И тут директор ипподрома сказал, что попытается вспомнить, ведь именно он и ответил на вопрос Боба.

— Та-а-к, дайте подумать. — Директор сдвинул брови. — Шерман вошел... нет, только всунул голову и плечи, посмотрел вниз на мешки с деньгами, которые лежали прямо перед ним. Я помню картину очень хорошо и в полиции говорил об этом. Но вопрос... нет, не помню, ерунду какую-то.

— Скажите мне, если вспомните, — пожал я плечами.

Он пообещал, но уверял, что вряд ли сможет вспомнить, однако час спустя директор ипподрома нашел меня.

— Боб Шерман спросил, уехал ли уже Миккель Сэндвик домой, и я ответил, что не знаю.

— О-о-о!

— Ну мы же говорили вам, что ничего важного, — засмеялся он.