Любава

Глава 7

Стала Настасья приглядываться, что и когда соседи делают. Что они делать начинают, то и девочка делает. Они огород копать да поля пахать — и она копает. Они картоплю сажать — и она садит. Плохо, криво да косо, ну уж как выходит. Пришло время и тын окашивать. Соседи косят, у всех уж красота наведена, а Настенька все к косе примеряется. Серп боле не берет — прошлогодних насмешек хватило. А с косой как справиться, ежели она сама косы той меньше? Ходила она вкруг косы, ходила, вздыхала. Ну, вздыхай не вздыхай, а делать надоть, никто за нее не сделает. Ухватилась Настенька за косу, нос ей кверху задрала да давай махать ею! Помахала вдоль тына, обернулась — Господи! Верхушки у травы кое-как сшиблены, вся трава погроблена, что не погроблено, то затоптано… Не пойдет косьба такая!

Плюнула Настасья, косу бросила, пошла в дом. Огляделась, подумала… Взяла свою куклу, что мать ей когда-то шила, в узелок увязала да пошла в деревню.

Пришла к Павлу. Тот как раз тын свой ремонтировал. Подошла, поздоровкалась, как положено, поговорили маленько о том, о сем, о делах, о посадках…

— Дядька Павел, ты прости меня, закрутилась я совсем, с рождением дочери тебя и не поздравила. Вот, пришла ошибку исправить. Пускай растет девка здоровой да крепкой, бед да болезней не знает. А вот и подарочек ей небольшой, — и куклу протягивает.

— Спасибо, Настена, — взял куклу Павел, в усы усмехаясь — ясно же, что девке не младенец надобен, просто как подлезть, не знает, задобрить пытается. Видать, помощь сильно потребна, не то б не пришла — гордая больно, вся в отца. — Передам я твой подарок, и слова добрые передам, а то, хошь, и сама ступай, на дитятко погляди, да дар свой отдай. Тока мала покамест еще Олена, чтоб в куклы-то играть.

— Мала не стара, подрастет еще, — улыбнулась Настена. — Ты не серчай, дядько Павел, не пойду сама, время дорого. Уж солнце скоро в зенит войдет, а дела еще и не делались, — развела руками девочка.

— А чтож так? — пряча от девочки смеющиеся глаза, спросил мужчина, закашлявшись. — Спишь, небось, долго? Аль на речку купаться бегала? Поиграться-то каждому дитю охота.

— Дак то дитю, дядько Павел, — аж задохнулась от подобного предположения Настасья, встававшая с первыми лучами солнца и крутившаяся, словно волчок за своим хвостом — надежды-то ни на кого боле нет, сама не сделает — никто не сделает. — Некогда мне дитячьими забавами заниматься, да и выросла уж я, — свела бровки к переносице девочка.

— Ну, коль так, то мож помощь какая надобна? — едва не рассмеялся в голос Павел, глядя на насупившуюся девочку.

— Наука надобна. Научи меня с косой управляться, траву косить, — взглянула на него исподлобья девочка. — Не выходит у меня, как ни стараюсь.

— Ну, наука — то дело доброе. Коль не помочь, а научить просишь — завсегда время найдется. Пойдем, поглядим, чего не выходит.

Пришли. Глянул Павел на косьбу Настасьину, руками всплеснул.

— Энто ктож так траву-то попортил? — взглянул он на Настасью.

— Я попортила. Косить пыталась, да не выходит, — мрачно ответила девочка.

— Ну, показывай, как косишь?

Принесла Настасья косу, а Павел ее остановил.

— Стой, девк… Ты пошто отцовскую косу взяла? Не по росту она тебе, не смогешь ею косить. Ступай братову, маленькую отыщи. Завсегда сынам попервой маленькую косу делают, и отец твой братьям подобную справлял.

— Видала я ее… Тока маленькая она, долго я ею косить стану. Энта-то больше берет, — возразила ему девочка.

— Коса маленькая, да и ты не велика. А эта тебе не по росту. Гляди, она под мужицкий замах да рост налажена, потому бери братову, под тебя отладим, дак поглядишь разницу.