– М-да, сегодня явно не наш день, – тягостно вздохнул напарник, на что я мысленно с ним согласилась, эта мысль преследует меня с самого утра. – Никого, кто хоть что-то слышал, не говоря уже про видел.
Действительно, странно. Мы два часа обходили каждый дом и даже опросили местных попрошаек, но все как один твердят: ничего не видели, ничего не слышали, и вообще была ночь - нормальные люди в это время спят.
Отнести криминальные элементы обитающих в подворотнях Кронвеля к нормальным людям у меня язык бы не повернулся, но сообщать им об этом у меня не было никакого желания – потом не отделаешься.
– Ладно, соберись, возможно в этот раз нам повезет, – попыталась приободрить я Герта, заодно и себя, мы как раз подходили к последнему возможному зданию на пути.
Им оказалась довольно-таки хорошая, почти элитная гостиница «Артера». Она славилась уютной атмосферой, чистотой и отличной едой. За сравнительно небольшую сумму в пять золотых там можно было снять комнату на неделю с питанием, убранными комнатами, чистым постельным бельем и не болтливой прислугой.
Здание состояло из двух этажей, ограждённое ухоженным садиком. Первый этаж занимала стойка регистрации постояльцев и столовая с кухней. На нем же находились комнаты служек. Хозяйские располагались также на первом этаже, но в отдельном помещение за стойкой.
Второй этаж был полностью отведен под комнаты для проживающих. Артерой заправляли супруги Сойномы.
Во времена своей учебы в Академии следствия и права я подрабатывала здесь на летних и зимних каникулах, поскольку возвращаться мне особо не было куда.
Родителей я своих никогда не видела и выросла в приюте при Храме светлой Ив. Место не самое приятное. В этот приют продавали своих детей бедные семьи или просто подкидывали женщины, желавшие скрыть свой позор, нагуляв ребенка на стороне или до брака.
Приют их принимал, растил и воспитывал, давал необходимый минимум образования. А когда дети достигали шестнадцати лет, им приходиться возмещать все средства, затраченные на них с процентами.
Девочек, тех, что похорошее, продавали в бордели или публичные дома. Иногда их выкупали состоятельные мужчины или женщины для увеселения. Мальчикам везло больше, они в основном шли в услужение, но бывали случаи, когда и их покупали для игрищ.
В общем светлое в этом приюте только название.
Время, проведенное в стенах приюта, не самое лучшее мое воспоминание.
Детей моего возраста там было только три человека, и все мы были девочками, мы старались держаться вместе. Старшие дети, которых еще не успели продать, всячески измывались над младшими, если кто-то заступался за кого-то, ему доставалось вдвойне. Пару раз меня саму избили до полусмерти, когда я вступалась за более младших, но даже в этом случае никто не отменял ежедневных занятий.
Воспитатели закрывали на происходящие глаза, а иногда могли и добавить. И, не дай боги, тебе было не прийти в класс или хоть немного опоздать, неважно в каком ты состоянии, к уже имеющимся синякам и ссадинам добавлялись полосы от розг, рассекающих кожу до кости.
Быстро поняв, чем может окончиться моя жизнь, так и не начавшись нормально, я приняла решение покинуть столь гостеприимное место.
В ночь своего шестнадцатого дня рождения, я собрала свои скромные пожитки и сбежала из приюта. Поскитавшись пару месяцев по не самым благоприятным местам и кое-как добравшись до Кронвеля, я поступила в Академию. Это было единственное место куда принимали всех прошедших вступительные экзамены, не разделяя на имущих и неимущих, ведь следователи и простые рядовые всегда нужны Империи.
Поэтому зайдя в Артеру, я была рада увидеть господина Сойнера.
Аллан Сойнер был приятным мужчиной сорока лет, среднего роста, с небольшой проседью в смоляных волосах. На его лице всегда была улыбка, а вокруг глаз уже образовались морщинки, но это нисколько не портило его.
За все года знакомства с ним, я ни разу не видела его в гневе. Даже когда посетители откровенно хамили, он не разу не ответил грубостью на грубость. От него всегда веяло чувством тепла и какой-то душевности.