— Настораживает, что твое знакомство с Дробышем состоялось сразу, как только в городе объявился связной. Прежде чем встретиться с тобой, Струнин постарается проверить тебя.
— Раньше я возвращался к Гусицыным позднее, мы просто не могли познакомиться с Дробышем.
— Может быть, оно и так, — согласился Лагутин. — Однако в твоем положении надо быть очень бдительным: при ненависти Гусицыных к Дробышу твоя дружба с ним может насторожить их.
— Что же мне теперь — не ходить к нему?
— Если пригласит — иди, а сам в гости не напрашивайся. Сейчас главное — подготовиться к встрече со связным. Думаю, это будет настоящий допрос.
И Лагутин не ошибся.
2. Проверка
Через два дня, только Тихон вернулся с работы, хозяин квартиры возбужденно сообщил ему, что им вдвоем приказано немедленно явиться к Перову.
— Кем приказано? — нахмурился Тихон. — Мне может приказать только сам господин поручик.
— Значит, есть начальство и повыше Перова, а наше дело маленькое — подчиняться! — Гусицын от возмущения затряс головой.
Тихон с неудовольствием протянул:
— Устал чертовски. Самое время отдохнуть.
— Все, все отдохнем, когда срок придет. А сейчас работать надо, — торопил его хозяин, уже надевая фризовую чиновничью шинель, закручивая вокруг шеи концы башлыка.
В квартире Флексера возле поручика Перова сидел худой мужчина в расстегнутой кожаной тужурке. Сказал Тихону, не спуская с него холодных узких глаз, близко сведенных к переносице:
— Присаживайся, товарищ чекист. Разговор будет долгий.
Тихон бросил взгляд на поручика — на сером, усталом лице его застыла словно бы виноватая усмешка. «Неужели предал?» — промелькнула в голове пугающая мысль.
Гусицын сел на стул за спиной чекиста, с хрустом, в нервном нетерпении заламывал пальцы. Флексер встал в простенке, сложив короткие руки на груди. На Тихона посматривал то с сожалением, то со страхом.
— Сначала представлюсь вам, товарищ чекист, — желчно проговорил мужчина в кожанке. — Будем знакомы, штабс-капитан Бусыгин, — и он в упор посмотрел на Тихона. — Вам эта фамилия ничего не говорит?
Раненый беспризорник Пашка, убитый Зубков, полыхающий Гурылевокий хутор — всё разом вспомнилось Тихону. Вцепиться бы штабс-капитану в горло и удушить его, как взбесившуюся собаку. Но надо сдержаться, надо вынести этот неприятный, пронизывающий взгляд. «Если не выдержу проверки, живым отсюда не выйти», — подумал он. Сказал, с трудом унимая ненависть:
— Со штабс-капитаном меня еще не знакомили.