— Вы ищите покоя, — без запинки ответила она.
— Что ж, — почесал я затылок. — Вам надо было идти на психолога, Мария. Признаться честно, я удивлён, что вы читали такую книгу.
— Так получилось, — улыбнулась она. — Мне привили любовь к чтению мою родители, они были образованными и очень умными людьми, которые верили, что знания — ключ к успеху.
— Они были правы.
— Но знаний одних, как потом выяснилось, оказалось недостаточно, — пожала она плечами.
— Хотите исповедаться? — пошутил я.
— Боюсь, что у вас нет на это разрешения, Эрнест, — улыбнулась Мария. — К тому же, я уже исповедовалась. И мне действительно стало легче на душе. Словно сняла тяжёлый груз с сердца и смогла двинуться дальше. И в тот момент я поняла, что могу раскрыть глаза другим людям. Почувствовала, что моё место здесь. Никто не стал возражать, да и некому было, поэтому я стала служить в этом храме.
Некому было? То есть, если так подумать, то это можно подразумевать родителей. То есть их нет. Почему родителей нет и почему девушка хочет исповедаться, чтоб снять груз с сердца и двигаться дальше? Или их убили, и ей было больно, или она их убила. Но, глядя на Марию, не могу сказать, что она была способна на это. Скорее убили их, и она пришла сюда искать поддержки, которую получила.
— Понятно… вряд ли я бы смог принять что-то такое.
— Вы слишком логичны, Эрнест. Вы хотите всё проанализировать, объяснить и систематизировать. Но свет — она просто есть, и надо это принять.
— Свет-то есть, но вот понимания, что он значит и откуда, у нас немного разные, согласитесь, — усмехнулся я.
— Да, немного разные. Но мне кажется, что это всё равно не помешает вам уверовать.
— Вы прямо как те люди, что ходят по домам и просят присоединиться к их вере.
— Проповедники? — улыбнулась Мария.
— Сектанты, — ответил я.
Мария надулась.
— Вам нравится дразниться, мистер, как я погляжу, — с укоризною произнесла она.
— А вам, мисси, пытаться всех обратить в свою веру. Если бы вам разрешили людей насильно тащить в храм и превращать их в слепо верующих людей, вы бы это сделали.
— Нет, не сделала. Вера — дело добровольное.
— Ну хоть это радует, — усмехнулся я. — А вы, получается, сидите здесь всю ночь?