Тогда вот еще важный вопрос. Всех специалистов, любых специалистов – от летчиков до простых технарей и ремонтников – необходимо учитывать особо и ни в коем случае их в бой простыми бойцами не пускать, как бы они ни просились. Слишком мало сейчас в нашей армии специалистов, и слишком расточительно их так по-глупому использовать. Особенно это касается станковых пулеметчиков и ротных минометчиков – они потом, со своим вооружением, гораздо больше пользы принесут, чем, не имея сейчас его под рукой, с винтовками в атаку попрутся, с риском в этой атаке погибнуть. Далее – всех технарей, ремонтников и вообще всех технических специалистов сразу формируйте в отдельное ремонтно-восстановительное подразделение, командиром им пока найдите воентеха или военинженера из бывших пленных и сразу ориентируйте на работу по профилю уже завтра, а сегодня пусть отъедаются и притираются друг к другу. С этим все ясно?
Еще – особое внимание связистам и совсем особое радистам – в нашей армии специалистов радиодела сейчас очень мало… Кстати, это очень странно, вроде в Осовиахиме эта линия подготовки широко была распространена, но по факту имеем то, что имеем… Так вот, повторюсь: специалистов радиодела сейчас очень мало, а хороших специалистов с опытом радиосвязи в бою еще меньше, так что любой радист на вес золота будет. Помимо этого, уже к вечеру нужно будет отдельно отобрать танкистов и автобронеходов, артиллеристов, а также любых специалистов инженерных войск – они нам сразу после штурма и захвата городка понадобятся.
Ну, и последнее на данный момент – у всех остальных бойцов тоже, помимо уровня образования и наличия профессии, нужно отдельно выспрашивать: может, кто какую военную специальность хочет освоить и почему освоить хочет именно ее. И результаты опроса обязательно фиксировать, я потом посмотрю.
Особист, который, имея звание на две ступени выше, тем не менее старательно записывал указания лейтенанта, – он отличался если и не особым умом, то сообразительностью и, в отличие от своего высокомерного и напыщенного коллеги, охраняющего сейчас кучу тряпья, статусные расклады в отряде понял правильно, – оторвался от своей тетради и вежливо уточнил:
– Извините, товарищ лейтенант, а вот эти желания простых бойцов по военным специальностям – они нам зачем?
– А затем… – доброжелательно пояснил Сергей, поскольку этот особист не быковал и вел себя прилично, потому отчего бы и ответную вежливость не проявить, – затем, что, как я уже сказал, специалистов в нашей армии сейчас явно не хватает, в том числе младших специалистов, и их все равно готовить придется, а учить того, кто хочет научиться именно этой военной специальности, и того, кому все равно, или, еще хуже, того, кто вообще учиться не хочет и делает это по принуждению, из-под палки, это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Ну и, кроме того, если человеку против его желания хоть работу, хоть службу определять, толку особого от этого все равно не будет.
Получив заверения особиста в том, что ему все понятно и все указания товарища лейтенанта будут выполнены в точности, Сергей едва успел отойти на несколько шагов, как на него напустился недовольный куратор.
– Что-то ты чересчур мудришь, лейтенант, как я погляжу. Что это за фокусы такие – кто кем хочет воевать, кто кем не хочет. У нас тут что, боевое подразделение Красной армии организовывается или кружок по интересам? Да если Родина и партия прикажет, никаких выкаблучиваний быть не должно! А то ишь – сначала начнем выяснять, кто и по какой военной специальности воевать хочет, а потом что, куда докатимся? До вопроса, хотят ли они вообще служить и Родину от фашистов защищать? Так что куда-то ты не туда повернул, лейтенант, как мне кажется. Ну, что на это скажешь?
– Что я могу сказать, товарищ бригадный комиссар, – угрюмо ответил Сергей, а сам подумал: «Вот оно, начинается: сначала идеи, потом лозунги, а люди – песчинки, лес рубят – щепки летят. Сначала вроде все для народа: “Слава советскому народу!”, “Народ и партия – едины!” Потом вроде тоже для народа, но уже с нажимом: “Даёшь сверх плана!”, “Партия – наш рулевой!”, “Планы партии – планы народа!”, “Партия сказала: ‘Надо!’ ”, Комсомол ответил: ‘Есть!’ ” А потом уже и вовсе народ не спрашивая: “Не умеешь – научим! Не захочешь – заставим!” Чем все закончилось – известно…» – Что мне вам сказать, – повторил он с горечью, – оно, конечно, если Родина и партия прикажет, тогда и танки полетят, это понятно. И если завтра война, весь советский народ, как один человек, на защиту Отечества встанет, это тоже без вопросов. Но почему же при этом у нас всегда и все через задн… через пень-колоду получается, через напряги, недовольство, а потом и через злобу, ломание через колено и ответную лютую ненависть? Почему при построении светлого будущего для людей самих людей за бесправных и бессловесных животных держат?
Нет, я понимаю, конечно, что на всех не угодишь и далеко не всегда человеку можно по его желаниям, способностям работу или службу найти, но когда можно – отчего же этого не сделать, ко взаимному удовольствию-то? А потом удивляемся – чего это отдельные несознательные товарищи советской властью недовольны. Да все потому, что даже там, где можно и даже нужно, никто и никогда интересы обычных, рядовых строителей светлого будущего не учитывает, хотя это зачастую никаких сложностей или дополнительных затрат не требует.
Вот, взять хотя бы близкий пример – ту самую троицу угрюмых, нелюдимых, недовольных советской властью сибиряков, что нашему старшему лейтенанту Кузнецову жизнь спасли и которых потом ваш деб… дурной помощник уже во враги народа записал. Побеседовал я с ними и о них с другими пленными, да и Марина потом кое-что о том, как они в лагере жили, рассказала. Знаете, почему они еще до войны себя так вели? Да потому, что по-дурацки с ними наша власть обошлась. Они ведь – все трое – потомственные охотники, промысловики, с малолетства на зверя разного охотились, дело это любят и знают. Срочную служить идти не хотели и вообще советскую власть не слишком любят, потому как индивидуалисты, это да, это есть, но когда призвали – уклоняться и прятаться не стали, пошли служить честь по чести. Да только служить они хотели, так сказать, по профилю – стрелками или, еще лучше, снайперами, тем более что снайперы они практически уже готовые были. Чуть подучить работе с оптикой, и все. И для нашей армии такое решение гораздо лучше было бы, потому что снайпера учить да тренировать не просто и не быстро, к тому же еще и природные способности для этого дела иметь нужно. А тут – нате, возьмите, три готовых отличных снайпера уже есть. Но их вместо этого – в артпульбат засунули, да еще кем – в состав орудийной прислуги, подносчиками снарядов! Ну да, парни они здоровые, крепкие да выносливые, вот им кто-то особо умный, чисто по внешнему виду, самих даже ни о чем не спросив, воинскую специализацию и определил. Они было пытались возражать, но были не поняты и жестко осажены как раз таким вот лозунгом: «Служить, где Родина прикажет!» Вот они и служили потом кое-как: и самим мучения, и командованию проблемы. Ну, и кому это нужно?
Кстати, раз уж начал, про сибиряков этих закончу. Они, хоть и были советской властью недовольны, но сволочиться и предавать не стали, к немцам на поклон не побежали. На работы ездили, это так, но для того, чтобы подкормиться и силы не потерять, сами же побег готовили и даже всякие подручные средства для этого собирали. Я у них при обыске пару больших гвоздей и моток тонкой веревки нашел. А с побегом тянули потому, что командира своего в плену бросать не хотели, ждали, может, на марше, при конвоировании в тыл, с ним бы бежать получилось. Ну, или помер бы, все одно не в плену его бросили. Вот так-то… Ладно, товарищ бригадный комиссар, заговорились мы с вами, а нам уже грузиться и выдвигаться пора…
Чтобы лишний раз не засветиться на шоссе и не ввязаться в ломающий график движения встречный бой – ну не могли немцы сейчас не пользоваться, причем активно, такой удобной рокадой, – колонна грузовиков и бронеавтомобилей, в сопровождении пары трофейных пулеметных мотоциклов, шла к аэродрому окольными грунтовыми проселками; причем некоторые из них даже и на карте-то не были обозначены. С этим, кстати очень своевременно, помогли местные жители из поселка Янув. Сравнив действия советской власти, пусть и не особо понятной перед войной (времени с момента присоединения в состав БССР Западной Белоруссии прошло-то всего ничего) с беспределом «нового порядка» арийских «цивилизаторов» и затем узнав, что эта самая советская власть их не бросит на произвол судьбы, отступая, но будет пытаться сдержать противника чуть дальше к границе, а в их поселке даже будет размещена на постой и отдых какая-то часть советских войск, население поселка чуть успокоилось в переживаниях за свою дальнейшую судьбу и одновременно с этим преисполнилось горячим желанием помочь. Помогли с информацией по обстановке в округе, рассказали и показали, где в окрестностях поселка скрываются мелкие группы отступающих, попутно помогли с поиском окрестных дорог, дорожек и тропинок, что знали только местные. Помогли вот и с объездом Суховоли – нашлись такие, что до войны часто туда по делам мотались, город и местность вокруг хорошо знали. Они-то и подсказали глухие, знакомые только местным жителям лесные дорожки, часто шириной всего в одну телегу, по которым тем не менее можно было легко, не обнаруживая себя, объехать Суховолю с ее постами и далее, также не выходя на шоссе, спокойно добраться до Гонендза, а там и до аэродрома рукой подать.
Но прежде, для координации дальнейших действий, а также для пополнения сил и средств огневой мощи необходимо было навестить «засадный полк» капитана Сотникова.
Когда колонна грузовиков и бронетехники выехала к месту засады с тыла, Сергей одобрительно хмыкнул – хоть он вчера при обсуждении засады и не заострял особо этот момент, но их новый «начальник артиллерии» отряда капитан Давыдов все понял совершенно правильно и свои тылы обезопасил. Выезд на речную луговину контролировала полковая пушка, установленная и замаскированная очень удачно: чуть сбоку, чтобы не прямо по курсу движения, и в полосе густого кустарника, так, что не сразу и обнаружишь, а заполучить, пусть даже в лобовую броню, увесистый шестикилограммовый снаряд, хоть бронебойный, хоть фугасный или осколочно-фугасный, с дистанции менее полукилометра – это даже для немецкой средней «тройки» сильно ощутимо будет, не говоря уже о более легкой броне. И если бы не конная разведка, которая в тыловом дозоре встретила их в полутора километрах от засады, а затем один из кавалеристов поспешил впереди, доложить Сотникову, то, пожалуй, их передовой пушечный броневик, шедший впереди в качестве походного охранения колонны, мог схватить фатальный для него гостинец в моторное отделение прямо на выезде из леса, при этом сразу закупорив для остальных узкую проселочную дорогу. Молодцы артиллеристы, ничего не скажешь.
Проезжая мимо пушки, снова одобрительно кивнул: расчет орудия, как и все остальные артиллеристы засады, только вчера собранный с бору по сосенке, сейчас, пока тихо и боя нет, под руководством командира орудия, тренировался в боевом слаживании, «всухую», без реального заряжания, отрабатывая наводку и прицеливание с переносом огня как по фронту, так и в глубину. И снова артиллеристы молодцы, а Давыдов – явно его указания – еще больший молодец, надо будет его здоровую инициативу чуть позже поощрить.
Капитан Сотников встретил лейтенанта Иванова как родного, с широкой, донельзя довольной улыбкой на чумазом лице. Пропыленный, в изодранном кое-где обмундировании – в горячке боя побегал-поползал, о сучки обтрепываясь, но счастливый, что твой кот наедине с полным блюдцем молока. Душеньку свою, истосковавшуюся поубивать распроклятых захватчиков, он сегодня отвел вволю, досыта и всласть, плюс трофеи отбил очень приличные, до сих пор самому не верится, и при этом вверенных ему бойцов всего семь человек полегло, да и то в основном от слепого, неприцельного ответного огня. Поэтому своего нового командира, так грамотно и эффективно спланировавшего засадную диспозицию, Сотников мысленно произвел не менее чем в Денисы Давыдовы, а оттого и видеть его рад был безмерно, в упоении даже слегка позабыв про субординацию.
– Эх, командир, жаль, не видел ты, как мы тут сегодня немца били, степных репьев им полную задницу! Ей-богу, таких люлей навтыкали, да еще и не по одному разу – любо-дорого, с нашим удовольствием!..
Сергей, еще на подъезде опознавшийся по рации и уточнивший обстановку, тоже был рад, причем больше всего рад именно малым потерям. Бес с ними, с трофеями, их еще немало будет, а вот людей не воскресишь. И пусть погибли не напрасно, Родину свою защищая, пусть долг свой солдатский выполнили до конца, но малые людские потери при условии выполненной боевой задачи – лучшая награда любому командиру. Поправка: любому настоящему командиру, а не ублюдку, посылающему людей на смерть ради какого-нибудь орденка или продвижения по службе. Поэтому, в свою очередь не заморачиваясь уставными формулировками, неподдельный и немного сумбурный восторг комэска он поддержал в том же веселом тоне:
– Вижу, вижу твою неподдельную радость, казачура ты мой разудалый. И похвалиться тебе есть чем, это тоже вижу, молодчина. Давай, рассказывай подробно, как все прошло и каковы итоговые результаты нашей засады.
ebooksa