Средств этих в рейд шло богато – помимо трофейных и ставших для Сергея уже «своими», двух немецких грузовиков и полугусеничного «Ханомага», в тыл к немцам шли еще шесть четырехтонных грузовиков повышенной проходимости ЗИС-6 (Трофимов расстарался и даже в условиях нехватки времени нашел-таки лучший, из возможного, транспорт). И бронеавтомобильный взвод старшего сержанта Гаврилова – пять средних пушечных броневиков БА-10М (причем все броневики были радийные, с установленными приемными блоками новейших модификаций танковых радиостанций 71-ТК-3). И еще два трофейных тяжелых мотоцикла – «Цюндапп KS 750» со штатными пулеметами в колясках. А в голове колонны шел трофейный немецкий разведывательный броневик Sd.Kfz.222.
Боевую технику, шедшую в составе колонны в немецкий тыл, было не узнать – старшина Авдеев, получив указания и советы Сергея по организации подготовки ее к рейду, расстарался в лучшем виде. Да еще, дополнительно к собственным стараниям, умело запустил через своих новых знакомых в ремонтно-восстановительном батальоне дивизии слух о том, что техника, которую этой ночью аврально проверяли и доводили до ума в ремонтных цехах, идет в немецкий тыл – бить фашистов. Слух быстрее ветра облетел весь личный состав рембата, после чего люди, и так работавшие на пределе своих сил, словно обрели второе дыхание. А ушедшие на отдых ремонтники дневной смены, узнав эту новость, в полном составе снова вышли в ремонтные цеха и уговорили свое начальство разрешить помочь. В результате всю бронетехнику и транспорт буквально вылизали, проверив и отрегулировав все, что только можно было, внесли все указанные Сергеем изменения и дополнения, да еще и успели нанести камуфляжную раскраску.
Все пять БА-10М вместо подвижных и закрывающихся в боевом положении сплошных створок радиатора имели неподвижные бронированные пластины с горизонтальными прорезями, защищенными наваренными под углом, по типу полузакрытых жалюзи, броневыми накладками. Для образования вентилирующего потока воздуха в боковых стенках моторного отсека броневиков также были сделаны горизонтальные прорези, защищенные от пуль и осколков аналогично пластинам радиатора. Таким не особо сложным технически способом была если и не устранена полностью, то намного ослаблена основная болезнь советских средних и тяжелых броневиков времен этой войны – перегрев мотора и экипажа при движении с закрытыми в боевом положении створками радиатора. Еще на каждый броневик по бокам, прикрывая наружные бензобаки, и на заднем скосе бронекорпуса были смонтированы по шесть дополнительных кронштейнов с быстросъемными запасными колесами – и дополнительная защита баков, и в дороге никогда лишними не будут, особенно в расчете на найденную по пути технику и транспорт.
Трофейный разведывательный «222-й» броневик, по результатам оценки и анализа обстоятельств боевого применения, вместо хлипких проволочных створок верха и крыши башни получил «творчески переработанную» башню, наращенную поверху броневыми листами со смотровыми щелями в них. Крыша его – вместо той же проволочной сетки – теперь тоже получила сплошные симметричные створки из пятимиллиметрового броневого листа с возможностью их открытия и жесткого закрепления в вертикальном положении по краям (по типу башенных люков немецких танков), что обеспечивало дополнительную защиту головы командира машины с боков в случае, если он будет вести наблюдение обстановки, высунувшись из башни. Ну, и в качестве вишенки на торте на ту створку, под которой в башне размещался командир машины, дополнительно установили командирскую башенку с подбитого немецкого танка, обеспечив, таким образом, приличный обзор из башни броневика и при закрытых створках.
Вся броня – дополнительно к нанесенной камуфлированной раскраске – была укутана еще и в «природный камуфляж», то есть замаскирована закрепленными тут и там ветками деревьев. Такой импровизированный камуфляж значительно изменил визуальное восприятие и силуэты советских броневиков, при беглом взгляде однозначно идентифицировать их принадлежность к немецкой либо советской технике стало весьма затруднительно, чего Сергей и добивался. Эти затруднения в случае неожиданной встречи с противником могли подарить ему и его людям пару-тройку лишних секунд для оценки обстановки и перехвата инициативы в открытии огня. Дополнительно, для обеспечения маскировки техники на местности и с воздуха, на бортах броневиков были закреплены маскировочные сети с возможностью их быстрого натяжения в случае необходимости.
Тентованные кузова всех грузовиков ЗИС-6 также дополнительно были укрыты маскировочными сетями, причем так, чтобы край сети можно было быстро натянуть вперед через кабину и моторный отсек, полностью маскируя грузовик с воздуха.
В «опеле» и «шнауцере» тенты с дугами были сняты, поскольку на турелях были установлены в качестве зенитных немецкие МГ-34, но маскировочные сети тоже имелись и были готовы к быстрому натяжению в случае необходимости. В кузове «шнауцера», дополнительно к зенитной турели возле кабины, на специальных амортизирующих креплениях с использованием старых покрышек был установлен в направлении для стрельбы назад 81-миллиметровый немецкий миномет. Эту идею подсказал Сергей, который в своем времени как-то нашел в Интернете материалы о том, что таким образом минометы устанавливали и успешно применяли в качестве подвижных огневых точек советские бойцы осенью 1941 года в ходе ведения оборонительных боев на Крымском перешейке.
В немецком бронетранспортере оставили передний курсовой и задний зенитный пулеметы с боевыми постами возле них. Но боевое отделение было дооборудовано в качестве штабного и командного пункта управления, с установкой, дополнительно к уже установленной немецкой радиостанции со своим радистом, приемо-передающих блоков рации 71-ТК-3 с отдельным радистом и нескольких небольших складных столиков для записей. Для защиты «Ханомага» и всей колонны от немецкой авиации на марше – путем введения в заблуждение немецких летчиков – бронетранспортер был дополнительно оборудован большим полотнищем (два на три метра) красного цвета с нарисованным на нем большим черным немецким крестом (свастикой) в белом круге. Это полотнище свернутым рулоном было закреплено на корме боевого отделения бронетранспортера, возле зенитного пулемета и рядом со свернутым брезентовым тентом, закрывающим боевое отделение в дождь. И при необходимости этот импровизированный опознавательный знак можно было быстро развернуть, натянув почти до кабины и закрепив на специальных завязках. Последний штрих в модификации немецкого бронетранспортера – установка по периметру боевого отделения нескольких креплений для стереотрубы, так, чтобы ее перестановкой была обеспечена возможность кругового наблюдения.
Вся бронетехника и весь транспорт дополнительно, сверх штатной комплектации, были оснащены лопатами, топорами, пилами, кирками, буксирными цепями, тросами и веревками различной толщины. Все это дооснащение Сергей осуществил в расчете на предполагаемое боевое использование бронетехники из засад, а также естественных и искусственно подготовленных укрытий.
Бойцы, идущие в рейд и сидевшие сейчас в кузовах грузовиков, тоже были вооружены и экипированы нестандартно, на зависть не только обычным солдатам пехотных подразделений, но и бойцам осназа этого времени. Все они были одеты в маскхалаты, кроме того, для снайперов и ведения разведки дополнительно имелись несколько накидок – «лохматок», изготовленных из рыболовных сетей по рецепту Сергея. На касках тоже были закреплены куски сетей для возможности маскировки ветками.
Но это так, не особо существенные мелочи. Главным отличием было вооружение. Вернее, его количество и разнообразие. Каждый боец из состава боевых групп в чехле на поясе имел пехотную лопатку с заточенными для возможности применения в рукопашной боковыми краями. Желающие – дополнительно ножи, штыки-ножи или кинжалы – в общем, экипированы холодным оружием все были без ограничений, кто и чем хотел. А учитывая, что весь дополнительно влитый в боевые группы личный состав – это опытные и уже понюхавшие пороха первых дней войны бойцы из разведподразделений, хотели почти все.
В качестве личного оружия каждый из бойцов был вооружен пистолетом, причем предпочтение Сергей снова отдал немецким пистолетам Люгера, они же парабеллумы, они же P08. Те, кому не хватило трофеев, были пока вооружены ТТ, а кое-кто и наганом, – тоже по предпочтениям, – но с явной завистью и желанием поглядывали на немецкие пистолеты на поясах у товарищей. Зависть была вполне объяснима – все, кто накануне был на стрельбище и тренировался в ведении огня из разных видов оружия, уже успели оценить точность, кучность стрельбы и удобство использования немецкого пистолета. Дополнительно в общем снаряжении отряда были припасены несколько наганов с глушителями БРАМИТ (стандартный глушитель конструкции БРАтьев МИТиных, стоящий на вооружении РККА), для снятия часовых, а также проведения иных боевых операций, для успеха требующих тишины и маскировки звука выстрела. Помимо пистолетов каждый из бойцов имел при себе автомат, опять же немецкий МП-38/40 – кому хватило. У тех, кому не хватило, – советский ППД-40. Выбор в пользу немецких образцов автоматического оружия Сергей сделал не потому, что советские автоматы были такие уж плохие, а потому, что предполагал пополнять боеприпасы к пистолетам и автоматам у самих немцев. Хотя, судя по косым взглядам на немецкое оружие в руках бойцов и недовольному сопению своего нового куратора, предчувствовал, что разговор с Трофимовым на тему чрезмерного увлечения трофейным оружием ему еще предстоит.
Кроме автоматов в руках бойцов в кузовах грузовиков было уложено в готовности к применению также вооружение для дальних дистанций поля боя: ручные и станковые пулеметы, в том числе трофейные МГ-34; винтовки (все АВС-36, сколько было, а остальные – СВТ-40, на весь личный состав отряда); снайперские винтовки; 50-миллиметровые ротные минометы – как советские, так и трофейные; еще трофейные противотанковые ружья и трофейные же 81-миллиметровые минометы с запасом мин. Ну и, само собой, кузова означенных грузовиков были изрядно забиты запасами патронов, гранат, противотанковых и противопехотных мин, а также взрывчаткой, средствами взрывания и иным инженерным имуществом.
Из всего этого изобилия вооружения Сергей планировал в ближайшее время использовать только снайперские «светки» да ручники Дегтярева, а остальное пока вез с собой «про запас», который, как известно, карман не тянет. Идеи, как эффективно использовать остальное вооружение, у него были, но для этого требовалось время на обучение и определенную подготовку личного состава.
И вот теперь, стоя в компании бригадного комиссара Трофимова возле кабины «Ханомага», поставленного чуть в стороне от прохода в оборонительных порядках, и с чувством глубокого удовлетворения наблюдая, как техника, все еще пахнущая свежей краской, осторожно, по очереди, выползает за линию минных полей и выстраивается в походную колонну, довольный Сергей мысленно оценивал объемы и качество проведенной подготовительной работы.
А вот стоящий рядом с Сергеем бригадный комиссар, в противоположность тому, был явно не в духе. Бессонная ночь и дикое нервное напряжение подготовки к срочному рейду в немецкий тыл – это, конечно, было сложно, но не особо критично, с этим напряжением и с суматошными организационными мероприятиями Трофимов справился, как он сам считал, хорошо, и это его не расстраивало. Но вот сеанс связи с Белостоком… Разговоры по ВЧ сначала с Титовым, а потом и с генералом Хацкилевичем, неоднократные и не всегда результативные попытки обосновать не столько необходимость и срочность освобождения пленных, – это и Титов, и Хацкилевич понимали прекрасно, – сколько необходимость обязательного участия в этом процессе лейтенанта Иванова, в ходе которых Трофимов наслушался о себе, о лейтенанте Иванове, а также об их инициативах много нового и отнюдь не хвалебного… Вот эти разговоры вымотали Трофимова настолько сильно, что даже полученное после долгих уговоров разрешение его не особо порадовало. Поэтому сейчас Трофимов, словно нахохлившийся филин, угрюмо ждал, когда же наконец вся техника выползет на дорогу, колонна тронется и можно будет залезть в «Ханомаг», чтобы немного вздремнуть до рассвета.
Чуть дальше от бронетранспортера, в ночной тени стояла Татьяна Соколова, которая пришла проводить Сергея. Для нее эта ночь тоже выдалась очень напряженной и суетной. После того, как «ее Сергей» – так она его уже потихоньку стала называть в своих мыслях, – завершил разговор с пленным немцем и куда-то умчался, не прошло и часа, как события завертелись с ошеломительной быстротой. Соколову срочно вызвали в штаб дивизии, где начальник особого отдела бригадный комиссар Трофимов, изредка чему-то добродушно посмеиваясь, подробно расспросил Таню об обстоятельствах ее попадания в прифронтовую полосу, о встрече с лейтенантом Ивановым и особенно дотошно – о ее желании продолжать службу в качестве медика в отряде лейтенанта Иванова. Потом Трофимов ознакомил Татьяну с ее новым статусом секретоносителя 2-го уровня допуска («совершенно секретно»), отобрал кучу различных подписок о неразглашении, а затем обрадовал ее новостью о том, что она, в связи со служебной необходимостью и во исполнение ее собственных желаний, вскоре будет прикомандирована к отряду лейтенанта Иванова в качестве старшего отрядного медика с подчинением ей двух санинструкторов. И будет выполнять свои обязанности в месте постоянного базирования отряда, то есть в Белостоке. Но все это чуть позже, после того, как ее сначала направят опять-таки в Белосток, в окружной госпиталь, где аттестуют на военврача 3-го ранга. Сейчас же, для подтверждения квалификации и расширения общего кругозора, ей поручается важное и срочное задание. Нужно определить, какие лекарственные препараты и иные медицинские средства потребны для оказания экстренной медицинской помощи раненым (из расчета примерно две с половиной тысячи человек), после чего все эти медикаменты получить, грамотно упаковать и передать двум своим будущим подчиненным санинструкторам, попутно проведя с ними дополнительное занятие по военно-полевой медицине.
Когда Татьяна, изрядно ошарашенная свалившимися на нее новостями и поставленной задачей, вышла из здания штаба и в растерянности замерла возле входа, собираясь с мыслями, возле нее неожиданно материализовался старшина Авдеев, который с мягкой улыбкой пояснил, что «товарищ лейтенант Иванов направил его в распоряжение товарища военфельдшера Танечки, для оказания помощи в выполнении поставленных командованием задач и, в частности, для ведения переговоров с тыловыми грызунами на складах при получении всего необходимого отряду». Он же передал Татьяне одновременно и просьбу, и совет Сергея – брать всего медицинского инвентаря и лекарств побольше, не только в расчете на личный состав отряда и пленных, но и с учетом неизбежной необходимости лечения найденных по пути «потеряшек». То есть выгребать всю медицину по максимуму – там, вдали от любых медицинских учреждений, эти лекарства сейчас всяко нужнее и полезнее будут. Татьяна восприняла просьбу-совет лейтенанта Иванова как руководство к действию и потому почти до утра вместе со старшиной Авдеевым терроризировала кладовщиков из службы тыла танковой дивизии, упрашивала своих новых коллег из дивизионного медсанбата и уговаривала врачей местной гражданской больницы. В результате, к утру получилось-таки собрать все необходимое для лечения в полевых условиях медицинское имущество, а также очень солидный запас медикаментов.
А потом, после передачи медикаментов санинструкторам и проведения с ними вынужденно короткого занятия, Татьяна пришла к месту выхода колонны, чтобы проводить Сергея. И сейчас в некотором смятении подбирала слова, которые собиралась сказать ему на прощание.
Сказать «береги себя»? Как-то по-мещански глупо, да и как он, идущий в бой в немецкий тыл, там себя беречь будет? Не прятаться же по кустам… Просто пожелать удачи? Это слишком равнодушно и безучастно, а Татьяне очень хотелось, чтобы при расставании Сергей ощутил ее чувства к нему, ее взволнованность и надежду на его скорое возвращение. В результате раздумий Таня решила ничего не выдумывать, сказать все так, как она сейчас чувствует.
ebooksa