Так что мое восхищение характеристиками трофейной техники отнюдь не означает, что у нас все плохо. У нас просто лучше другое, а вот приспособить их трофеи для наилучшего использования в соответствии с их сильными сторонами – это да, это я признаю, грешен. Возьмите хоть вот эти «Ханомаги» – с ними нашему отряду просто фашиста бить будет легче и удобнее, чем без них, вот и все. То есть бить мы его и так успешно будем, но если под руку попался такой удобный инструмент, то почему бы его не использовать со всей возможной эффективностью? Это ведь как гвоздь забить – можно кирпичом, можно камнем, можно обухом топора, но молотком же все-таки удобнее…
И второе. Это я вам уже тоже говорил, но хочу еще раз подчеркнуть особо. Воюет не техника и вооружение сами по себе – воюют люди, использующие эту технику и вооружение. И побеждают, или проигрывают бои именно люди, причем зачастую они могут и побеждать почти безоружными, и проигрывать, будучи вооружены и оснащены, как говорится, до зубов. Касательно этой войны – пройдет пару лет, а может, теперь и поменьше, наша армия наберется боевого опыта, заматереет, и немцам со всей их техникой, вооружением и оснащением мы все равно наваляем люлей, знатно наваляем, до кровавых соплей. И не поможет им при этом ни их техника, ни подготовка, ничего. После этого погоним мы захватчиков поганой метлой обратно к нашим границам. Потом перейдем границы, догоним отступающих фашистов уже в их логове, обломаем поганую метлу об их тупую башку, а черенок засунем поглубже в… В общем, глубоко засунем.
А почему я вам сейчас так подробно про эти бронетранспортеры объясняю, так это тоже не просто так. Вы вот совсем недавно у меня выспрашивали, почему немецкие войска нашу оборону как нож масло режут и как им удается этот их блицкриг так эффективно осуществлять, сопротивления словно и не встречая? Так вот ответ перед вами. Вот оно, основное средство обеспечения их блицкрига. Не авиация, хотя их штурмовые пикирующие бомбардировщики тоже, не отличная связь и взаимодействие, а именно вот эти вот «Ханомаги» обеих модификаций. Бронированные, мощные и маневренные, имеющие высокую проходимость и сильное вооружение боевые машины, способные со скоростью танков транспортировать пехоту, артиллерию, саперов и остальные средства обеспечения боя. Причем не только транспортировать, но и воевать наравне с танками, – именно они сделали возможными молниеносные прорывы и обходы танковыми клиньями, а также последующий захват плацдармов, транспортных узлов и прочих важных объектов в глубине нашей обороны. Потому что танки сами по себе, без поддержки других родов войск и особенно пехоты, эффективно воевать практически не способны, и недавний рейд 6-го мехкорпуса генерала Хацкилевича под Гродно, кстати, это наглядно показал. Особенно все эти наши малые и легкие танки, коих в нашей армии сейчас, по разным оценкам, в строю суммарно не менее десяти тысяч, а толку особого от них нет. Ну ничего, будем ситуацию исправлять…
Тебе чего, капитан? – Сергей на полуслове оборвал разговор, предназначенный только Трофимову, увидев приближающегося Сотникова. А тот, со своей стороны, заметив беседу командира отряда с главным особистом, еще издали постарался как можно более шумно обозначить свое присутствие, чтобы не услышать ненароком чего лишнего и совершенно не нужного.
К удивлению комэска, лейтенант Иванов, очень коротко переговорив с капитаном-артиллеристом, отправил его и его бойцов на беседы к особистам, а сам направился осматривать прибывшие с ними пушки. Сотников увязался следом – очень уж хотелось узнать, что именно командир там хочет найти. И когда Сергей, внимательно осмотрев орудийные щитки и колеса, довольно заявил, что капитан «годный артиллерист» и им подойдет, не выдержал.
– Командир, я не понял… Ты же с ним почти и не разговаривал – с чего тогда решил, что он артиллерист хороший?
Сергей чуть улыбнулся – любопытство и желание докопаться до истины для разведки добродетель – и с готовностью пояснил:
– Ну, окончательно его способности и подготовку только бой покажет, а пока я его по двум критериям оцениваю. Во-первых, он при отступлении помимо своей сорокапятки умудрился с собой прихватить единственный уцелевший 120-миллиметровый миномет, пусть и без боекомплекта. Вместо него мог взять уцелевшую от артиллерии пехотного полка пушку, тоже без снарядов, но взял миномет, потому что полковую пушку они без упряжки лошадей далеко не утащили бы, а миномет на колесном ходу и потому гораздо легче в буксировке. Значит, не только понимает важность сохранения всякого артиллерийского вооружения, пусть и не по своему профилю, но и здраво при этом оценивает возможности свои и своих бойцов, а это ему в плюс как командиру. И во-вторых, теперь именно как артиллерист. Вот, посмотри сюда, капитан, на его противотанковую пушку, – видишь, у нее на орудийном щите чуть выше середины петли есть? Эти петли здесь для того, чтобы верхнюю часть щита вниз откинуть можно было, для уменьшения высоты орудия и, соответственно, для облегчения его маскировки. Так вот, петли есть, но далеко не всегда и не все артиллеристы верхнюю часть щитка откидывают: кто возиться не хочет, кто важность маскировки недооценивает. А здесь, посмотри, краска на петлях изрядно потерта, значит, верхние щитки у его пушек складывали часто. Теперь сюда взгляни – видишь эти царапины? Это царапины от веток деревьев и кустов, которые его артиллеристы к орудийному щиту приматывали, для дополнительной маскировки. Отсюда следует, что наш комбатр грамотный артиллерист и необходимость маскировки на поле боя понимает, а маскировка для пэтэошников – важное дело. Я бы даже сказал – жизненно важное. И еще сюда посмотри… Видишь, нижний край орудийного щита и даже сам ствол возле щита кое-где в глине вымазаны? Это значит, что его пушки – опять-таки для уменьшения силуэта и облегчения маскировки – на поле боя не просто так стояли, а в специально отрытых окопах – так, чтобы ствол орудия практически на уровне земли находился. Дело это муторное и трудоемкое, поэтому некоторые горе-артиллеристы, чтобы с земляными работами меньше возиться, иногда просто снимают у пушек колеса. Здесь же, как видишь, на болтах крепления колес краска не тронута, значит, пушки устанавливали в окопы не снимая колес, а вместо этого не ленились выкапывать под них канавы. Это позволяет в случае чего пушку быстро оттащить или перетащить на новую позицию. Подозреваю, только благодаря этому они свою малютку и успели в полной сохранности с поля боя вытащить. И значит, комбатр наш опять же грамотный артиллерист, понимает не только необходимость маскировки, но и то, что в бою случается всякое и возможность в случае чего быстро сменить позицию бывает очень полезна. Словом, основа у нашего командира батареи правильная, и мы, раз уж он так хочет, его, вместе со всем его имуществом, с собой возьмем, а дальше и сам опыта наберется, и мы поможем, – закончил Сергей очередной «обучающий курс».
Сотников, натурально пораженный полученными разъяснениями, только уважительно покачал головой и отошел, а к Сергею направился Трофимов, который, по своему обыкновению, прослушал весь разговор, незаметно подойдя со стороны и не афишируя своего присутствия.
– Да, лейтенант, признаю, был неправ в отношении тебя, когда упрекал в том, что ты любитель всяких немецких трофеев набрать. Ты у нас, как тот матерый хомяк, все подряд к себе волочешь, не только немецкое, но и все наше, что только найдешь. Ну, противотанковую сорокапятку еще понятно, хотя у тебя в башнях пушечных броневиков такие же орудия установлены, да еще и броней прикрыты. Но, повторяю, это можно понять – буксировать ее есть чем, снаряды тоже в запасе есть. Но вот зачем, скажи на милость, ты полковой 120-миллиметровый миномет с собой тащить собрался? Нет, вещь, конечно, хорошая, это без вопросов, но ведь к нему ни единой мины нет. Где ты собрался боезапас добывать? Или ты тянешь все подряд, только затем, «шоб було»?
– Полностью с вами согласен, товарищ бригадный комиссар, миномет этот – вещь действительно очень хорошая. Он, помимо большого калибра и, соответственно, большой дальности и мощности поражения, интересен еще и тем, что имеет встроенный колесный ход, который в боевом положении не снимается, а просто откидывается в сторону. Это позволяет в любой момент и очень быстро хоть перекатить миномет на новую позицию, хоть отбуксировать с поля боя. Именно так, кстати, его от немцев и спасли, а то пришлось бы ценное боевое имущество бросить… Поэтому такая мощная и мобильная боевая система нам в хозяйстве всегда пригодится. У немцев, к слову сказать, сейчас минометов подобного калибра и эффективности нет, они позже себе похожий собезьянничают, и, кстати, исключительно по нашей собственной халатности, но об этом позже и отдельно. Ну, а боезапас… Думаю, не все так печально, и есть у меня ощущение, что боезапас на него мы вскоре найдем. И даже мысли есть, где поискать. Но это пока только мысли, без конкретики, поэтому я их вам сейчас озвучивать не буду. Как только ситуация прояснится – сразу доложу.
Трофимов подозрительно посмотрел на Сергея, молча катнул желваки и отошел, явно недовольный, а Сергей смутился – действительно ведь нехорошо с Трофимовым получается, некрасиво… но, с другой стороны, пока ведь у него только замысел, общая идея, и для ее обсуждения в конкретном плане еще много чего недостает. И в первую очередь – данных разведки. А поэтому пока только ждать… И все равно неудобно получается…
Сотников о расстройстве и нетерпении командира ничего не знал, но разведчиков своих тоже ждал с немалым волнением – мало ли, как оно там сложится. И особенно переживал именно за дальнюю разведку, что еще утром ушла к Суховоле и лагерю советских пленных. А когда дождался, вздохнул с немалым облегчением – все сложилось удачно, немцы его кавалеристов пока не обнаружили, поэтому часть из них осталась там, продолжают наблюдение, а часть вернулась с предварительными результатами разведки.
Раньше Сотников их сразу к командованию потащил бы, чтобы, значит, информацию из первых уст доставить. Раньше, но не сейчас. Сейчас, после разговора с Авдеевым, он, что называется, просек тему и понял, что в этом отряде приветствуются здоровая инициатива, профессионализм и старательность. Поэтому Сотников, подробно расспрашивая разведчиков, сначала набросал на бумаге схематично местность и расстановку на этой местности сил противника по обоим объектам разведки и только потом, прихватив с собой разведчиков, отправился к командиру на доклад.
Тот обнаружился в дубраве, возле бронетехники отряда, которой за последние несколько часов снова изрядно приросло – старший сержант Гаврилов успешно выполнил задачу по поиску и доставке танков разведвзвода Панасюка. Чуть в стороне от основной колонны, под раскидистыми дубами, выстроились в ряд пять малых плавающих танков: два новейших Т-40, два Т-38 и один совсем уже «старенький» Т-37А.
На взгляд Сотникова – так себе машины: броня слабая, вооружение тоже. Видел он за несколько дней войны, как такие вот легкие коробочки в атаках на немецкие танки и особенно на немецкую ПТО горели как спички, зачастую не успев врагу никакого урона нанести. Разве что вот эти новые Т-40 с крупнокалиберными пулеметами в башнях… Про них комэск знал только поверхностно и в бою не видел. Поэтому, решив, что именно сейчас крайне удачный момент, чтобы, не особо высовываясь, восполнить недостаток знаний по новой технике, Сотников тихо отослал пока своих разведчиков чуть подальше – не след рядовому составу разговоры командования слушать, да и мало ли о чем разговор пойдет, – а сам незаметно подошел поближе, послушать и понаблюдать.
Сам лейтенант Иванов, чем-то очень довольный, насвистывая себе под нос мелодию «Марша советских танкистов»: «Броня крепка, и танки наши быстры…», как раз закончил осматривать Т-38 и полез в Т-40, попутно весело разговаривая с находящимся тут же Гавриловым, опять прокачивая ему «мозговую мышцу».
– Ну что, старший сержант, у тебя сегодня прямо именины сердца получаются. Посмотри, сколько всякой разной бронетехники всего за день под твое командование привалило. Про трофейные бронетранспортеры мы с тобой чуть позже поговорим, а сейчас – что можешь сказать вот по этим «малышам»?
– А что про них можно сказать, товарищ лейтенант? – несколько растерянно переспросил Гаврилов, явно не впечатленный новым приобретением. – Ну, про эти вот малые плавающие танки Т-37А и Т-38 я немного знаю – во время обучения на курсах младшего начсостава автобронетанковых войск нам про них рассказывали. Малые плавающие танки, экипаж два человека, вооружены одним 7,62-миллиметровым пулеметом ДТ. Вот эти два Т-38, они чуть получше, потому как более поздняя модификация, а Т-37 – он, откровенно говоря, как боевая техника полный хлам, да и плавает кое-как, только счет один, что плавает. Основное их предназначение – разведка, и тут они хоть как-то еще годятся, поскольку способны без подготовки, с ходу и самостоятельно форсировать водные преграды. Но плавучесть у них тоже не ахти – никакого дополнительного груза они при переправе нести не могут, и сильная волна им тоже противопоказана. А для боя эти машины откровенно слабые и практически непригодные, потому как броня очень тонкая и огневая мощь, считай, никакая.
В общем, на мой взгляд, ничем, кроме поворотной башни да способности плавать, они от наших танкеток не отличаются и так же устарели. Соответственно, и использовать их в бою мне кажется совсем зряшной затеей – разве что для разведки, связи и как тягачи, как вы совсем недавно про танкетки говорили, товарищ лейтенант.
ebooksa