Муос

— Да с начальством вашим поговорить.

— Сейчас, хозяев позовем… Хозяин Джексон! Тут какие-то пришли, хотят поговорить…

Через некоторое время в одну из амбразур выглянуло прыщавое лицо молодого парня. Тот с диким акцентом произнес:

— Уот ви хочете?

— Мы парламентеры из Центра и с Партизанской. Нам надо поговорить по очень важному делу с Президентом Америки.

— Што, опъять про объединенье говорит бъюдете?

Вперед выступила Светлана:

— Дело очень важное, имеющее отношение ко всему Муосу, в том числе к Америке.

— А-а! Ю, Светлана, опъять к нам? — увидев Светлану, американец похабно заулыбался. — О’кей. Тры парламьентера я путчу. Опрэделяйте, кто из вас пойдет. Предъюпреждаю — оружий не брать.

Начали совещаться. На этот раз решили вместо Расанова отправить Дехтера (его спецназовская выучка и недюжинная сила могли пригодиться) и Светлану, хорошо знавшую местные порядки. Глина очень настаивал на своей кандидатуре, мотивируя тем, что на переговорах обязательно должен кто-то быть и от центровиков. В конце концов с этим согласились. Отряд остался ждать в туннеле возле мутной ямы. Заботу о Майке взял на себя Радист.

Ворота-мост медленно опустились. Видимо, из предосторожности их край повис на высоте более метра от края ямы. Пришлось уцепиться за поручни, подтянуться и буквально вползти на мост.

Когда они перешли мост, Дехтер внимательно осмотрел защитников блокпоста. Разговаривавший с ними юнец был одет в грязную и явно военную форму непривычного фасона, с множеством карманов и выцветшей нашивкой звездно-полосатого флага. Остальные были местные — до болезненности худые, с клеймом «DJ» на бритых головах. Вооружены арбалетами (по два у каждого), колчанами со стрелами и небольшими копьями. Светлана объяснила позднее, что все они — рабы прыщавого американца. Сам «господин» сидел в металлической будке с небольшой бойницей метрах в десяти от своих рабов. Рядом с ним, прямо на полу, лежали заряженные арбалеты. В случае военных действий рабы должны были принять удар на себя.

Хозяин будки громко постучал прикладом арбалета в висевшую рядом жестянку. Через пару минут со стороны станции прибежал посыльный с таким же клеймом.

— Отведи этих к гурбьернатору штата… Свьетлана, может зайдешь на обратнем пути?.. Поговорим… Нет?.. Ну я ж магу и не прапустит тьебя… ха-ха-ха… Шютка…

Светлана сделала вид, что не слышит его. Вместе с командиром и Глиной она шла за рабом в сторону станции. Дехтер, еще раз оглянувшись на молодого рабовладельца, спросил у Светланы:

— Этот по возрасту не может быть коренным американцем.

— Да, думаю, чей-то сын. Они наследуют все права и собственность своих отцов. Но только старший сын и только после смерти родителя. Большинство из них в своих семьях разговаривают исключительно на английском, поэтому такой акцент. Хотели совсем запретить в Америке белорусский язык, но не получилось.

— А что означает клеймо?

— Это начальные буквы фамилии и имени хозяина. Клеймо выжигают всем рабам в тринадцатилетнем возрасте, когда определится, что мальчику не дано стать специалистом, а девочке — женой американца или бээнэсовца. Если раб переходит к другому хозяину, то его клеймят заново, а старое клеймо вырезают.

— Ну и скоты! — процедил Дехтер.