Тот день слился в один из тысячи подобных, в один из беспробудных кошмаров, которые невозможно было отмотать обратно. Тодор помнил смерть каждого в деталях. Ощущал теплую кровь на своих руках, знал, что час за часом истекает время, уходит чья-то душа, исчезает надежда, которой не должно быть. Тогда Верховный маг оставался просто фигурой, которая обязана решить важные проблемы, закрыть вопросы с ловцами, организовать защиту, но в то же время, сохранить жизнь тем, кто получил хотя бы один двойной знак. В этот же день тридцать лет назад погиб последний носитель зеркального знака.
Чем больше человечности – тем сложнее хладнокровно смотреть на мучения. Это ломало и в то же время рушило судьбы ведьмаков из предсказания. Тодор не имел права спасать их жизни, вмешиваться, не мог нарушать правила. И это разъедало. До момента, когда чувства исчезли и не осталось ничего. Пустота.
– Слишком много мыслей о смерти, слишком много сожалений. Настолько, что я их ощущаю.
Тишину в кабинете нарушил мелодичный голос Мари. Она с легкой улыбкой наблюдала за злостью, вспыхнувшей от ее слов. Тодор наблюдал молча, словно выжидал последующих слов, но не заблокировал эмоции, зная, что их излишек может нарушить спокойствие любого, кто посмел переступить черту без спросу. И, к его удивлению, ведьма никак не отреагировала. Казалось, что ничего не было. Просто темный кабинет, освещенный тусклой настольной лампой, и тишина.
– Эмма пришла в себя, но ей нужны зелья. Уверен, что стоит оставлять ее здесь, в доме? Анри рассказал ей правду. Всю. Слишком неосторожно с его стороны, но, кажется, Чейз слишком безразлично то, что происходит вокруг, – лишь бы он оставался рядом. Так она ощущает твердую почву под ногами.
Мари смотрела на Тодора, но ее взгляд проходил через него. В этот момент шум дождя за окном манил больше, чем черные глаза, прожигающие ее насквозь. Нет, не сможет заглянуть глубже, пересечь границы, вывернуть наизнанку.
– Если твое немое согласие – это то, зачем ты зашла, – хорошо.
– Другого выхода нет. Не нужно, – ведьма отступила, не позволяя сократить дистанцию. – А у нее есть. Еще не поздно. Эмма слишком слаба, времени впритык. Анри не сможет поддерживать баланс сам. Он и свою магию едва контролирует, что говорить об их связи? Чем быстрее идет стрелка часов, тем больше увеличивается их сила.
– В Нордвуде слишком опасно для хрупкой птички, которая поневоле оказалась без своей клетки, – Тодор внимательно изучал реакцию Мари. – У Эммы не было выбора, после того как она попала в пансион, все детали сложились воедино. Если бы не поддельные документы, пожар, без которого, увы, ее не удалось бы так просто забрать, как знать, стала ли бы она частью предсказания. А механизмы не работают без недостающих деталей.
– Жалость – это не про тебя…
– Я ей сочувствую, но как думаешь, долго бы она протянула в городе, наполненном ловцами, призраками и проклятыми? Это неизбежность. Либо страдания, но рядом с теми, кто может помочь, либо образная свобода и смерть в одиночку, – вампир криво ухмыльнулся. – Любой в здравом уме выбрал бы помощь.
– Береги свое холодное сердце для других эмоций, – Мари коснулась нагрудного кармана там, где должно было биться его сердце. – Ни сочувствие, ни твоя помощь ничего не решат. Ты либо играешь, либо пишешь правила.
Она улыбнулась, уверенно выдерживая тяжелый взгляд.
– Зелья будут только завтра – если поддержишь в ней жизнь до того времени, значит, выживет.