– Поднимемся ко мне, – предложила художница.
– Нет уж, дудки!
– Почему? – искренне удивилась Каггла. Неужели девчонка боится её?
Мэрион с минутку поколебалась, потом вдруг решилась, точно бросаясь в ледяную воду:
– А пойдемте!.. – и зашагала впереди, засунув руки в карманы.
Мальчишка с собакой остались во дворе.
Оказавшись в теткиной комнате, Рио по-хозяйски плюхнулась в кресло, но долго не усидела на одном месте, и принялась всё трогать и рассматривать. Каггла, отойдя к раскрытому окну, некоторое время молча наблюдала за ней.
– Что же тебе не нравится в моих картинах? – спросила она, когда девочка снова уселась в кресло – с карандашом и листом бумаги.
– Всё! – невозмутимо отвечал ребенок, сосредоточенно черкая грифелем по бумаге.
Каггла подошла к креслу и присела перед ней.
– Что – всё? – требовательно спросила она, взяв Рио за подбородок и заглядывая ей в глаза. – Ну-ка, выкладывай!
Мэрион внимательно посмотрела на неё сверху вниз. В ее душе происходила сильная борьба: рассказать или нет? Пожалуй, надо рассказать – ведь это
– Я хочу показать тебе одну вещь, – сказала она замогильным голосом. – Идём! – и соскочила с места, увлекая Кагглу за собой.
Словно две заговорщицы, они прокрались коридорами к комнате дяди Винки.
– Постой на атасе! – деловито приказала племянница, переходя на «ты».
– Где?.. – растерялась тетка.
– Покарауль, говорю! – прошипела Рио, досадуя на ее непонятливость.
Каггла, озираясь, неуклюже затопталась на месте. Порывшись в карманах, девчонка достала кусок проволоки и принялась ковыряться в замке.
– Что ты делаешь? – шёпотом возмутилась Каггла.
– Мы же только посмотрим!