Страж Монолита

Шум и треск нарастал. Из болота, раздвигая и вминая осоку в грязь широкими раздвоенными копытами, начали появляться кабаны. Похрюкивая, они тянули свои рыла к человеку, некоторые обнюхивали его ноги влажными пятаками. Со стороны леса выскочило еще голов тридцать упитанных кабанчиков под два центнера весом с огромными клыками. «Да, это тебе не те кабанчики, что возле периметра, это уже лесные», – понял сталкер, глядя, насколько местные кабаны крупнее тех, что он привык видеть возле периметра. А те, что возле периметра, с легкостью достигали веса за двести килограмм. «Этим расти килограмм до трехсот и больше», – со смешанным чувством восхищения и трепета подумал Егор. Несколько кабанов отделилось от стада, вышедшего из леса, и направилось в сторону стоящего человека. Тревожно хрюкнув, они остановились в нескольких шагах от Бобра, потягивая носом воздух и водя рылами с торчащими изо рта клыками из стороны в сторону. Чернобылец, лежащий в ногах у человека, глухо заворчал. Кабаны вздрогнули, коротко, испуганно хрюкнули, задрали вверх морды и, толкая друг друга рылами, развернулись и побежали в сторону Лесника. Лесник, возвышающийся над стадом, наверное, под сотню голов, что-то приговаривал, похлопывая зверей. Вскоре он нашел того кабана, которого искал, и, схватив одной рукой его за пятак, ласково приговаривая, вогнал иглу с лекарством в район лопатки, кабан удивленно хрюкнул и дернул шкурой. Лесник, продолжая вводить лекарство, что-то негромко внушал мутанту, наконец, дело было сделано, и дед начал выбираться из толчеи.

– Фух, – выдохнул он. – Пойдем теперь на пасеку. Не та пасека, где пчел еще нет, а та, где у меня аномалии редкие да стабильные стоят и тропинки протоптаны.

Пес встал и потрусил в новом направлении, Лесник пошел следом. Сталкер, несколько раз оглянувшись и различив, что часть кабанов завалилась спать, где стояла, другая часть поперла обратно в болотце, успокоился и, более не оборачиваясь, зашагал за дедом. Еще через некоторое время они вышли на опушку, засеянную аномалиями. Взрытая аномальной активностью земля, из которой, словно когти исполинской руки, торчат выдавленные пласты земли, так и не упавшие на землю, поддерживаемые со всех сторон разнознаковой гравитацией, воронки, трамплины, мясорубки, карусели, жарки, замораживающие в момент ока обливионы, целая россыпь кислотных симбионтов, скользящие ножи неизвестных и невиданных до этого аномалий, аномалии, затемняющие воздух, аномалии, засвечивающие воздух, и многие другие, не поддающиеся глазу человека, теперь были видны сталкеру благодаря артефакту, лежащему за пазухой.

– Поле чудес, – выдохнул сталкер. – Не представляю, как можно даже подумать что-то искать в аномальном поле такой плотности, что даже пласты земли, вздыбившиеся однажды, не могут упасть на землю.

– Поле чудес в другой стороне находится, я здесь его меньший брат, даже троюродный и еще в пеленках, – хитро улыбнувшись, сказал Лесник. – Ну что, как будешь артефакты добывать? – спросил он Егора.

– Я? – удивился Бобр, но потом решил, что Лесник просто так глупости не спросит, задраил «Севу».

Сталкер активировал все системы и пошел в обход опушки. Более получаса мыканий и киданий болтов во все предполагаемые места проникновений, где тут и там виднелись светящиеся сгустки артефактов, не вызвали ничего, кроме возмущенного рева аномалий, безудержных сотрясений воздуха и спешного отступления сталкера на безопасную дистанцию. Лесник тихонько посмеивался в бороду и курил цигарку.

– Ну что, набаловался? – спросил старик, в глазах которого поблескивали искорки сдерживаемого смеха.

– Неприступна как… – Егор не подобрал слова и замолчал, пожав плечами. Такого видового скопления, плотности и заряженности аномалий он еще не видел. Хотел почесать лоб, но рука ткнулась в стекло. Разгерметизировался, – не знаю, Глеб Борисович.

– Эх, молодежь! – Лесник расхохотался. Пес, поймав его настроение, завилял хвостом и начал крутиться вокруг деда. – Всему вас учить надо. Ну говори, какое место здесь самое трудное.

– Да наверно вот тут, – Бобр указал на место, где воздух, словно стеклянный, не давал упасть спекшейся земле.

Дед хитро глянул, снял ружье, вещевой мешок и, не спеша, приблизился к стене плотного, словно спрессованного, воздуха. Постояв немного спиной к сталкеру, он чуть-чуть сместился в сторону и боком вошел в плотный воздух. Воронка позади него потемнела и начала набирать обороты, еще секунда, и она схватит его. Сталкер порывисто шагнул вперед, вытянув руку, словно желая окликнуть и предупредить деда. Но Лесника нисколько не смутило происходящее в шаге позади, он продолжил двигаться дальше боком, мелкими приставными шагами, пригнувшись, и, пропустив что-то над головой, он скакнул вперед, вызвав включение еще одной аномалии, от которой заложило уши. У Егора сжались внутренности, мысли оцепенели, он отказывался верить в происходящее. Наступила зловещая тишина, Лесника нигде не было видно. Бобр продолжал крепиться и не поддаваться панике, наконец, где-то уже в другой стороне поляны что-то бумкнуло и раздалась целая серия электрических разрядов. Задраивая костюм, он побежал на другую сторону. Там, на другой стороне светилась и жалила зелеными молниями огромная симбионтная электра, толстые щупальца ее били в землю, оставляя кислотные подпалины. Выглядело это так, словно живое существо хотело поднять свое тело на зеленых ногах. Недалеко от нее на корточках сидел Лесник. Бобр с ужасом посмотрел на него, дед успокаивающе поднял руку. Через секунду он поднялся и спокойно прошел между двумя ударами кислотных молний в землю. В его фуфайке, которую он подвернул к животу и придерживал одной рукой, светилось горой света целая куча зеленых, малиновых, синих, белых артефактов. Лесник вышел к сталкеру, у Бобра, лицо которого было закрыто стеклом, не только отпала челюсть, но, по всей вероятности, сам мозг развернулся и встал мозжечком ко лбу. Лесник постучал пальцем по забралу.

– Ау, есть кто дома? – спросил он и, видя, что реакции нет, поскольку Егор так и стоял, выпучив глаза, нелепо раздвинув руки и ноги. Лесник подождал еще несколько секунд и постучал в стекло еще раз. – Алло, барышня, который час?

– Два сорок пять, – хрюкнуло из переговорной мембраны.

– Ну вот я и смотрю, что поздно, негоже такой даме в такой час невесть где ошиваться, – пошутил дед, ожидая, когда сталкер придет в чувство. Наконец, забрало отъехало в сторону и утонуло внутри капюшона, открыв лицо сталкера. – О, смотрите, не барышня, Егорка! Пошли, Егорка, нечего тут себе памятник делать.

Бобр на плохо гнущихся ногах пошел за дедом. Лесник высыпал свою добычу на землю. Артефакты засияли разноцветными неземными цветами. Больше половины сталкер даже и не видел, возможно, и ученые не видели некоторые из них.

– Вот смотри: «жемчужина», «блеск», «мокрица», «коралл», «тыковка», «аксельбант», он же «румпель», это вот «мамины бусы», «лунный свет», «золотые рыбки», ага, а вот и оно «колокольчик» или «конец смены», – перечислил их всех Лесник. – Знаешь, сколько это стоит?

– Нет, и знать не хочу, – серьезно ответил Егор. – Валера сказал, что все беды у нас от того, что кажется, что всегда мало. А у меня достаточно.

Лесник, прищурившись, посмотрел на сталкера.

– Молодец. За это получишь ответ на вопрос. Спрашивай.