Питбуль

— И что меня больше всего изумляет, так это то, что тебе даже не интересно, о чем я пытаюсь рассказать.

— Ладно, давай! — Он прислонился к стене и скрестил руки на груди. — Что ты хочешь рассказать? Я слушаю!

Элоиза подробно пересказала то, что сказал Ян Фишхоф, и рассказала о звонке Шефера по поводу Тома Мазорека.

Бетгер пожал плечами.

— И?

— Мадс Орек, Мазорек, — сказала Элоиза. — Какова вероятность, что Фишхоф имеет в виду кого-то другого, а не его, Тома Мазорека? Они из одного и того же маленького городка — это должен быть он. Думаю, в этом стоит разобраться.

— Да, полиции, может быть. Но где здесь журналистский интерес?

— Ян Фишхоф сказал, что боится возмездия из-за него, Мазорека, так что, если он каким-то образом был причастен к его смерти, то…

— То наши читатели будут к этому совершенно равнодушны. Это дело полиции, и тому прошло уже больше двадцати лет.

Элоиза вздернула подбородок и прищурилась.

— Куда подевался автор расследований Могенс Бетгер?

— Блин, о чем ты вообще говоришь? — Он с раздражением всплеснул руками. — Это дело, которым ты заинтересовалась лично. Оно не имеет никакого отношения к журналистской работе.

— Господи, ты начинаешь говорить как Миккельсен! — Элоиза кивнула в сторону кабинета главного редактора в дальнем конце здания.

— Да, это довольно забавно, когда на тебя ложится новая ответственность. Мы не можем потакать всем своим капризам, потому что есть бизнес, который надо поддерживать в рабочем состоянии. Мы здесь для того, чтобы продавать газеты, ты же это понимаешь?

— Представь, а я думала, что мы здесь ради хороших статей.

— Замкнутый круг, Кальдан. Если нет читателей, то кто прочтет твою статью?

— Знаешь, что я думаю, Могенс? — Элоиза оглядела его с головы до ног. — Я думаю, что повышение ударило тебе в голову.

— Ударило в голову?

— Именно.

— Ого! — Улыбка Могенса Бетгера была безрадостной. Кадык, выступавший на горле, несколько раз поднялся и опустился. — Здравствуй, Янте![10] Вот уж не ожидал от тебя.