Когда Снежана вернулась домой, то с удовлетворением отметила, что приезд новой родственницы продолжает оказывать на маму благотворное влияние. Мало того что во время ее отсутствия мама даже не волновалась и не обрывала телефон – рассказ про то, что на даче все перевернуто вверх дном, оставил ее совершенно равнодушной.
– Все живы и здоровы, порядок в выходные наведем, а фигурки эти мне никогда не нравились, – безмятежно сказала мама, наливая дочке и внезапно обретенной троюродной тетке горячего чаю. – Так что ничего страшного.
– Мам, а ты что, совершенно не волновалась, пока меня не было? – с любопытством спросила Снежана. – Ты же обычно терпеть не можешь, когда я одна куда-нибудь езжу.
– Ты была не одна, – все так же безмятежно сообщила мама и отправила в рот ложку клубничного желе, которое они в четыре руки накрутили летом, а с Михаилом Евгеньевичем, так что я была уверена: тебе ничего не угрожает.
– А кстати, вы заметили, что этот молодой человек очень похож на медведя? – вступила в разговор Татьяна Елисеева.
Снежана от неожиданности поперхнулась чаем и закашлялась. Мама с готовностью похлопала ее по спине.
– Не такой уж он и молодой, – сообщила она, перестав кашлять. – К сороковнику уж точно.
– Деточка, в мои почти восемьдесят, сорок – это практически юность, – швейцарская тетушка хитро улыбнулась. – А на медведя он точно похож. Такой же мохнатый, суровый и немного дикий. Как это будет по-русски… Неприрученный.
– И вы обе ждете от меня, чтобы я его приручила? – сердито спросила Снежана. – Так я вроде никогда не мечтала о профессии дрессировщика. Да и вообще, с чего вы взяли, что этот дикий медведь спит и видит стать одомашненным?
– Давай подумаем, может, не стоит его прогонять? Живут же другие – и ничего, – вдруг начала декламировать мама. – Ну, подумаешь, медведь! Все-таки не хорек. Мы бы его приучали, причесывали. Он бы иногда нам поплясал!
Снежана не выдержала и засмеялась. Все-таки у них с мамой был общий культурный код, поэтому они любили и использовали цитаты из одних и тех же фильмов. У мамы следователь Зимин вызывал ассоциацию с «Обыкновенным чудом» так же, как и у самой Снежаны. Вот только их заграничная тетушка смотрела, явно не понимая: у нее другой культурный код и фильм с Абдуловым она не видела. Если не притворяется, конечно. Пришлось объяснить и даже пообещать показать.
– А вы чем тут занимались, пока меня не было? – спросила Снежана, чтобы сменить тему. Все, что касалось Зимина, ее смущало.
– О-о-о, – оживилась тетушка, – твоя мама показала мне, что такое сколки. Мы с ней разглядывали работы нашей дорогой Таточки, и должна признать, что это великолепно, по-настоящему великолепно! Если бы я родилась и росла здесь, в России, то совершенно точно научилась бы плести кружево и продолжила династию кружевниц Елисеевых. Но раз уж судьба распорядилась иначе, я страшно рада, что вы обе стали кружевницами. Убеждена, что прабабушка Тата очень бы вами гордилась. Дорогие мои, а вы не будете против, если я заберу какой-нибудь сколок с собой? На память.
– Разумеется, ни капельки не против, – воскликнула мама.
– Татьяна Алексеевна, а вы уже выбрали, что именно хотели бы взять? – с тревогой спросила Снежана. – Дело в том, что я сейчас работаю над одним очень крупным заказом, и часть сколков нужна мне для работы. Я не отказываю вам, просто если вы выберете какой-то из них, то мне нужно быстро его перерисовать.
– Я бы хотела получить вот это панно, – Елисеева протянула Снежане пожелтевший лист с крестами и куполами, тот самый, который навевал ассоциации с кладбищем. Слава богу, это панно Снежану совершенно не интересовало.
– О, замечательно! Этот рисунок мне не нужен, – воскликнула она. – Вы можете его забрать. Совершенно непонятно, о чем думала ваша прапрабабушка, когда разрабатывала этот сколок. Он абсолютно непохож на другие ее работы. Она никогда не плела скатертей и панно, все больше узоры для элементов одежды. Я это по экскурсиям в музее помню. И кстати, самого панно тоже нет: то ли не сохранилось за давностью лет, то ли Тата его так и не сплела.
Коробку с оставшимися сколками Снежана снова унесла в мастерскую. За выходные она сплела несколько образцов для коллекции домашнего текстиля по заказу капризной Светланы Павловны. Встреча с той была назначена на понедельник, и переносить ее Снежана не собиралась – берегла репутацию.
Плести пришлось по ночам – два выходных дня Снежана вместе с мамой и тетушкой прибирали разгромленную дачу. Точнее, прибирала Снежана, едой их обеспечивала мама, а Татьяна Елисеева, выделившая машину, на которой они ездили за город, бродила по осеннему лесу, зачерпывая ногами в выданных ей резиновых сапогах разноцветную листву и улыбаясь от обуревавшего ее восторга.
Ей нравилось все вокруг: лес, рыжая мокрая листва, старый дачный дом, его внутреннее обустройство, сосед Роман Юрьевич, его собака Ласка, синева неба, разрезанная голыми ветвями яблонь, запах прелой травы, ее легкая осклизлость под ногами.
ebooksa