Я рывком распахнула дверь. Зубы стиснуты, глаза вытаращены, кровь клокочет в венах.
— Эй! — Джек невольно отскочил, вскидывая перед собой руки. — Я это, я! Ты что творишь? Нож опусти!
— Джек? — опешила я, не веря глазам. — Какого черта?
— Это я должен спрашивать. Что там у тебя происходит? И сделай милость, убери, пожалуйста, нож.
С пересохшим ртом, со вставшими дыбом волосами я оглядела комнату — не прячется ли кто в тени, не разбиты ли окна, нет ли признаков взлома. Принюхалась, не пахнет ли уксусом и гнилыми фруктами — то есть Протыкателем и бедой. Прислушалась, не скрипят ли половицы и не дышит ли где в углу человек.
Ничего. Всё в полном порядке.
И все-таки…
— Зиба. Мак. Глянь на меня.
Голос у Джека звучал напряженно. Он что-то хочет мне сказать? Намекнуть, что Протыкатель все-таки прячется в темном углу?
Я присмотрелась к нему. Джек был в белой футболке и боксерах. Волосы взъерошены, кожа светлая — только что проснулся. Не вспотел. Не дрожит. Дышит ровно. Значит, не напуган. Опасности нет.
А еще он живой!
— Слава богу, — выдохнула я.
— Я думал, ты атеистка.
Я шутливо шлепнула его по руке — сильнее, чем стоило бы.
— Ай! И нож все-таки убери, ты меня пугаешь.
— Я тебя пугаю? Вот это поворот! Ты какого черта ломился ко мне посреди ночи?
— И вовсе я не ломился, — обиженно буркнул Джек. — Я думал, там он.
Кто «он», уточнять не требовалось.
— Ты кричала. Причем громко.
— Кричала? Я?..