Границы безумия

22
18
20
22
24
26
28
30

— Эй… — Я взяла ее за плечо. — Вы как?

Глупый вопрос. И так ведь понятно. Видимых травм у нее не было, но веки у женщины дрожали, на шее наливался огромный кровоподтек, а на бедре росла гигантская опухоль. Налицо повреждение внутренних органов. Я ничего не смогу для нее сделать.

Вздохнув, я невольно обвела вагон взглядом, высматривая тех, кому еще можно помочь. Однако у женщины были иные планы.

Она схватила меня за руку и крепко сжала пальцы. Лицо у нее побелело, глаза распахнулись. Правда, глядела она не на меня. Куда-то за спину.

Я могла бы вырваться, но тут она повернула голову. У нее были глаза Дункана. Такие же серо-зеленые, как горные озера. Поэтому я встала на колени и обхватила ее лицо ладонями.

Оставаться с ней — против всяких правил. Вокруг много других пострадавших, которым моя помощь нужнее. Теперь без разницы. Я больше не служила в спецназе и не могла оставить эту женщину умирать в одиночестве.

Порой она содрогалась всем телом, словно сквозь нее пропускали разряд тока.

— Все хорошо, — повторяла я. — Я здесь.

Пусть она слышит мой голос. Не важно, что я говорю, главное — его звучание. Пусть знает, что не одна.

Женщина силилась что-то сказать.

— Он…

Она замолчала, дернулась и снова открыла рот. Зашептала совсем неразборчиво.

— Не понимаю, — отозвалась я, наклоняясь ближе. — Что вы хотите?

Она посмотрела прямо на меня, схватила за руку и глубоко вдохнула, словно перед нырком в воду.

— Это он сделал… Ты должна кому-то рассказать.

— Кто он? — не поняла я. — Что сделал?

— Прошу… — выдохнула она и затихла.

Женщина держалась до последнего, чтобы передать мне свою просьбу. Беда в том, что я совершенно не представляла, о чем речь.

Глава 4

Когда на место происшествия прибыли первые бригады спасателей в касках и жилетах, я расстегивала обгоревшую одежду на девочке-подростке, чтобы ткань не травмировала ожоги третьей степени. Кожа на руках у нее была восковой, красной, вся в волдырях.