Атмосфера

А они мне – давайте реально смотреть на вещи. Ничего фантастического в перечне вещей, обломков оборудования и тому подобное, подготовленном после взрыва экспертами, не обнаружено. Барокамеры же для личного применения среди запрещенных законом предметов не числятся. Это не оружие и не наркотики и даже не касса черного нала. А если кто-то и в самом деле погиб по собственной инициативе забравшись в его камеру, так это несчастный случай и больше ничего. Но и это, опять же совершенно бездоказательно. Да и вообще, не станете же вы преследовать и сажать людей за то, что к ним в дом забрался правонарушитель и порезался об их кухонный нож?

Ну и все в таком роде. У них дел и без меня невпроворот и цифры совсем другие. Если бы жертв у нас с полгорода скопилось, может тогда и стали бы поглубже вникать. А так… В общем они мою историю под гриф на всякий случай внесли и привет – домой отправили. Работайте, мол дорогой товарищ дальше, приносите пользу своей стране, но только без всяческих вредящих делу фантазиев.

Не знаю, может быть когда милиция станет полицией, ее юридическая база колыхнется в сторону усиления ответственности за «преднамеренное». Но пока, сами видете.

Знаете – снова подала голос Поленька – я может сейчас немного не в ту сторону заверну, но справедливости ради, все-таки скажу. Олег верно заметил – Крафт не трогал никого, пока не трогали его. Но я так понимаю – именно этого он и не мог никогда добиться, от жизни получить. А еще в юности его очень сильно обидели, прямо размазали… Наверно, он не совсем здоровый психически человек, но его можно было бы понять, если бы он не убивал мешающих ему людей, а придумал бы что-нибудь гуманное для их или своей изоляции. И при всей моей антипатии к этому человеку и страху перед ним надо признать – он сам мне рассказывал – достали его тогда в юности капитально, прям до печенок.

Товарищ майор, а те профессоры, которые Крафта так долго и так гнусно эксплуатировали, они живы?

Нет, Поленька. Кроме одного, о смерти которого можно с уверенностью сказать – произошла по естественным причинам, остальные вполне вписываются в нашу городскую схему. Два ученных господина – как один из наших братьев официантов отошли в мир иной на глазах других людей по не вполне ясным причинам, зато с похожей клинической картиной. Если не знать, о чем речь, вряд ли догадаешься. Оба они, судя по их статусу – занимали в том НИИ подпевальные роли. Ну, а заведущего лабораторией, то есть надо понимать, руководителя того безобразного процесса просто не нашли. Вышел из квартиры однажды вечером, жене сказал – скоро буду! и с концами. Видимо, тут дорвался Крафт, разметал так б не только могилы, но и следа его в нашем мире не осталось. Тех же господ, которым Крафт писал диссертации, и которые, как рассказала Поленька, отказались ему в трудный момент долг вернуть – хоть с какой работой помочь, найти оказалось значительно труднее, ведь его помощь, конечно, нигде не регистрировалась, да и времени много прошло. Лабораторию ту закрыли и людей распустили, хотя сам институт на плаву – это, вероятно, не без Крафтового участия. Да… а вы знаете, подозреваю, что один привет я от этого душегуба получил.

Я как раз прежними врагами его занимался и перебирал в сотый раз документы, которые удалось после взрыва собрать – бумаг–то много недогорелых по дому летало, и обратил внимание на один списочек еще на электрической машинке отпечатанный и огнем совсем не потревоженный, даже не слишком помятый, будто только что из папочки извлеченным. Ф.И.О. там стоят, места работы с должностями и домашними адреса. Больше никаких пометок – ни стрелок, ни крестов. Самое удивительное, что не было прежде этого списочка в деле. Поклясться готов! Я ведь не только каждую бумажку, в реестре описания по регистрационному номеру помню, но и все их почти наизусть знаю. Такое впечатление, что она из воздуха материализовалась и в папку последней страничкой влетела, опять же и номера регистрации на ней нет. Как будто захотел Крафт, что бы люди эти, мало из мира живых исчезли, но еще и опозорены были.

Ну, вот, списочек этот обретенный я, проверил, конечно. Все эти господа – всего девять человек готовили свои диссертации все в том же НИИ и все по возрасту были младше Крафта или позже него получили образование. Так вот, и из них в живых тоже никого. Все, молодые еще мужчины от сердечных приступов скончались – все девять человек. И пусть между смертью первого и последнего во времени разрыв приличный, я в такие совпадения никогда не поверю… Такая, в общем, грустная картина.

И ты, Поленька, давай с таким лицом не сиди, немца этого жалеть не думай. Ну, обижали его, ну эксплуатировали, проходу не давали. Но разве этого достаточно, что бы самосуд над людьми чинить, на тот свет отправлять? А если каждый с таким отрывом в превышении обороны мстить начнет? Это что же получится? Весь род людской переведется. Нет и еще раз нет. Это не дело. Это просто черт знает что!

Ну, хорошо, никто из нас по такому пути не пошел бы. Мы люди нормальные – это понятно, а все-таки, интересно, как бы вы сами на его месте поступили – Мадьяров не улыбался – так бы и остались в той задрипанной лаборатории до пенсии в рабском труде и прозябании? С такой-то головой и вовсе без надежды?

Хороший вопрос – кивнул Ефимов. Что ж, я могу сказать, что сделал бы я, если бы надо мной так по черному издеваться вздумали. Правда, позиция моя другая, хоть в ней тоже сила реакции – главное. А только значительно мы с этим Крафтом друг от друга отличаемся. Я не ученый, который ничего тяжелее пера не поднимает. У нашего брата руки всегда в рабочем состоянии содержатся и своего часа ждут. Не трогает никто – они в кулаки не сжимаются, занимаются обычными делами. А как наедут – извини. Вот она твоя сдача – у нас не заржавеет… Вызвал бы я этого зава в отдельную комнату, а лучше – в туалет, где стены легче отмываются… и лицо бы ему основательно разбил. Что б, впредь не смел гад над людьми измываться, процессы уничтожения запускать. Лично по моему соображению это проступки одинаковой тяжести, достойный ответ один на другой. А вот, если бы я его в унитазе утопил, так это был бы уже перебор!

Но, знаешь, Мадьяров, у нас, у мужиков, такое врядли случилось бы. Это у ученой братии утонченные подлости в тренированных мозгах созревают. А мы – народ простой. Прешь с дури на рожон – так по крайнему выступающему месту и схлопочешь. Подрались, помирились. Потолковали, разобрались, на недоразумение забили, примирение обмыли. И никакого друг на друга зла. Даже на того, кто совсем неправ. Бывает. Заносит. Все живые люди. Я на твой вопрос Мадьяров, ответил?

А теперь, Олег, я буду перед тобой по настоящему, не как тогда – формально, извиняться. Давно подойти хотел, но честнее при всем честном народе, ведь прилюдно я тебя в тюрьму сажал и как дикого зверя гнал. Мы русские, я еще и Уралец к тому – у нас все сильней и в усилении. Нас вина бензопилой пилит, с души воротит. А я виноват перед тобой – сам знаешь. В нашей с тобой компании именно меня закосило, признаю… не стал я тебя, парень, слушать – моя вина. Думал по первам – ты тоже из этой братии – или сплошное ля-ля или, уж если до дела доходит, так туши свет…

Ну… вот тебе и здрасти. Целый год речь готовил, а все перевернул и вывернул. Иногда, как вот теперь, я этим говорливым немного завидую. Хорошо трепаться умеют. Ну, ладно, в общем прости меня, парень, если можешь. Один ты после этой истории живой остался, хоть и ближе всех к огню стоял. А у Ерофеева, наших ребят – официантов и у тети Нюши, да и наверно у профессора того, в кримпленовом пиджаке, а может и еще у кого – про кого – не знаю, я уж не смогу прощения попросить. Это со мной навсегда останется, достанет моей бензопиле топлива…

Мадьяров Ефимову кивнул коротко – все, мол, проехали и за столом повисла пауза.

Ну, так – поднялась Мария, которую за весь вечер, так же как ребят и официальных лиц было не видно, не слышно – долой посторонние разговоры! Я никому не позволю провалить праздник. А праздник у нас сегодня серьезный – годовщина свадьбы! Сейчас я скажу молодым благодарственную речь и каждый скажет свою заздравную, а то из-за этого немца-гада невозможно на торжестве и слово вставить. А я – лицо официальное – тамада. А еще и просто счастливое – у меня теперь благодаря Нелли и Олегу цель в жизни появилась. Не так уж и часто тамада на празднике личный должник виновников торжества, а вы мне работать мешаете! Мыслимо ли это – на семейном празднике криминальные истории разбирать! Но теперь все. Перебивать себя и в сторону от празднования вилять никому больше не позволю. Вы меня знаете!

Нелли и Олег – благодарю вас за все, что вы для меня и моего мужа сделали – за то, что дали крышу над головой, за то, что терпели мои пьяные заносы, за то, что не прогнали и за то, что в жизнь вернули. Спасибо вам от всего моего взбалмашного сердца. И Мария поклонилась молодым в пояс. Рядом с ней встал и низко склонился Митька, одновременно улыбаясь и пряча слезы.

А приготовили мы для вас сегодня веселое торжество и никто на празднике вашем скучать не будет. А теперь прошу вашего полного внимания и полноценного участия. И Мария звонкого хлопнула в ладоши.

Кого же как не вас, друзья мои поздравлять, любви, радости вам желать! Нет в городе нашем пары краше! Нет жены милей и мужа умней. Олег наш – орел, Неллюшка наша пава. Вместе они – прекрасная пара. Всем на загляденье, всем на удивленье. Желаем вам радости – немерено, плохого – лишь каплями отмерено. И чтоб счастья – вагон и деток малых – полон дом! И – эх!

Митька ударил по кнопкам нового баяна и Мария неожиданно высоким и чистым голосом запела никому неизвестную веселую заздравную.