Единственным, кому можно было доверять, был, как ни странно, Иоанн Тёмный, которому уже служило много белых, большинство из которых представляли выходцы из России. Император Африки всегда был верен своему слову и никогда не предавал, если, конечно, имел официальный договор.
Его ненависть к англичанам была общеизвестна и взаимна. С Германией тоже были непростые, но пока, в целом, партнёрские отношения, что не может помешать кайзеру, при случае, его предать, в угоду английским друзьям. Осталось дождаться приезда посла, а пока пусть фольксраад обсуждает дальше предложение Сесила Родса, хоть до посинения.
Нужные депутаты, когда заканчиваются аргументы, подкрепляют их личными оскорблениями, либо кулаками, как эрзацем свободомыслия и уверенности в себе. Всё же, буйный нрав бурских поселенцев сейчас играл ему на руку. Нужно было дождаться посла и выслушать его предложения, а потом уже и решать, что делать дальше. А фольксраад прислушается к нему, как к своему главе и лидеру единственной оранжевой партии, а остальные генералы, Коос де ла Рей и Христиан де Вет, поддержат его…
Григорий Никанорович Баламут, чрезвычайный и полномочный посол империи Судан или, как её уже называли, «чёрной империи», был отнюдь не рад оказанной ему чести. Во-первых, он был не дипломат, во-вторых, он был генерал, привыкший действовать на поле сражения, а не в светских кабинетах. Именно из-за отсутствия определённых навыков он и приехал в Африку, разочаровавшись в Российской Империи.
Стоя в кабинете дворца в Хартуме и глядя в спокойные чёрные глаза императора, он размышлял, как отказаться от этой миссии. Император говорил на чистейшем русском языке, правда, несколько непривычном для слуха. В некоторых словах император неправильно ставил ударение или напирал на согласные. Ну, да и язык для него был не родной. Да, дело не в этом.
— Григорий Никанорович, ехать должны вы! У меня набирается штат дипломатов, я также набираю себе в армию отставных офицеров, либо увечных, по вашей рекомендации. На родине они не нужны, а у меня даже одноногий и однорукий офицер всегда найдёт себе применение, почёт и уважение, если будет служить со всей душой. Вы же знаете?!
Генерал Баламут, по прозвищу «Камень», действительно это знал и был изрядно удивлён такому отношению императора.
Император привечал не только русских, в его армии были и немецкие отставные офицеры, и американские, и прибывшие ещё Бог весть откуда. Не было только англичан, французов и португальцев. Но русских всё равно было больше. Почему он так делал, было ясно, потому, как взять кадровых офицеров было неоткуда, а местные не годились.
В Омдурмане, совсем недавно восстановленном и изрядно уменьшившемся в размерах, была создана военная академия, в которой учились дети негров, в основном, мулаты. Были там дети и поселенцев, но пока очень мало. А император, между тем, продолжал.
— Я понимаю ваше отношение к поездке в качестве посла, но, во-первых, вы воевали с англичанами и значительно помогли бурам действиями своей армии, и они этого пока ещё не забыли. Во-вторых, Луис Бота такой же генерал, как и вы, и тоже участвовал в этой войне. А то, что вы не политик, так и он политиком стал поневоле. Ну, и в третьих, если вы сами не догадываетесь, вы белый. Вы — русский генерал и заключать союз будут фактически с вами, а не со мной. Это очень важный психологический фактор!
— Не знаю, что они там себе думают, но очевидно считают, что обычный чёрный колдун, дикарь, почти животное, который неведомым им образом создал империю, на самом деле этого не делал, и фактически империей правят белые, а не я. Не хочу их разубеждать в этом. Блажен, кто верует! Но вы имейте это в виду и ведите себя соответствующе.
— А, кроме того, должен вас предупредить, чтобы вы не боялись говорить им факты в лицо. Особенно то, что, в случае заключения ими союза против меня с англичанами, если понадобится, я смогу собрать миллионную армию. Пусть это будут плохо обученные дикари, но им от этого не станет легче. Мы завалим бурские республики нашими трупами, и они будут вынуждены бежать со своих территорий. Ну а дальше, дальше мы пойдём в Капскую колонию, она давно уже мне надоела, и я уничтожу этот последний оплот владычества Британской империи на моей территории.
Генерал Баламут растерянно молчал, не зная, что ответить на такой пассаж императора. Тысячи мыслей крутились в его голове, но ничего сказать вслух он так и не решился.
— Вам всё понятно, уважаемый Григорий Никанорович. Вижу, что почти всё, остальные ответы на мучившие вас вопросы вы сможете узнать, прочитав подробные инструкции, которые подготовили в моей канцелярии, соблаговолите зайти туда и забрать их. Вы можете идти и выполнять свой долг, генерал! — и Иоанн Тёмный сделал разрешающий жест рукой.
Баламут вышел, мысленно ругаясь, и, в тоже время, признавая справедливость слов императора. Время поджимало, и он направился в канцелярию, где получил все необходимые подготовленные документы. Также в помощь ему выделили двух молодых дипломатов, выпускников восточного факультета Петербургского университета Фёдора (Фридриха) Шварца и Владимира (Вернера) Крюгера.
Собравшись, они отправились в долгую и тяжёлую дорогу. Путь их лежал, в основном, по воде. Спустившись на пароходе по Нилу до озера Виктория, и благополучно преодолев его, они пересели на лодки и по цепочке рек достигли озера Танганьика, которое также переплыли на лодках. Высадившись в Северной Родезии, преодолев её по реке Лоангва, продолжили путь до самой Претории по суше.
Луис Бата, генералы Коос де ла Рей и Христиан де Вет, сидя напротив генерала Григория Баламута и двух русских немцев, Шварца и Крюгера, с удивлением рассматривали их. Это было очень непривычно, разговаривать с белыми, действующими от лица чёрного.
— Ну что ж, приступим, господа! — начал Баламут, выдержав необходимую паузу, после того, как они обменялись приветствиями и уселись за красивый, но простой стол.
— Я думаю, каждый из нас знает, зачем он здесь находится, — продолжил он, а Фёдор Шварц переводил его слова на голландско-немецкий африкаанс.
— Мы внимательно слушаем вас, уважаемый генерал, и хотели бы услышать ваши предложения! — начал разговор Луис Бата.