— И где твоя верность, гнида? — склонив голову на плечо, я внимательней вгляделся в узкое лицо Хвана и, не дождавшись ответа, пошел прочь, бросив через плечо — Не трать слова, Каппа. А вы двое… вам лучше отличиться в грядущем бою.
— Но почему воспоминания мешают тебе, лид? — спросил догнавший меня Каппа, убирая на ходу тесак.
— Потому что теперь я постоянно задаю себе вопрос — а как бы поступил тот прежний я?
— Не мне советовать тебе. Но может оставаться гоблином с пустой головой?
— Тот прежний я… он мог многое — усмехнулся я, оглядывая зажатую в металле платформу — Ему было по силам то, чего не тяну я. Пока не тяну… Взгляни на систему, Каппа. Думаешь она просто так дала мне важный только в ее стальном мирке титул сенатора? Нет. Просто Камальдула прекрасно понимает, что не грязные гоблины правят этим миром, а бессмертные высшие эльфы. Мне нужны прежние возможности, прежня сила, прежние знания. Я должен вернуть самого себя. Но порой задумываюсь — а тому прежнему мне по меркам ли придется крохотная злобная душонка гоблина Оди? Что скажешь, Каппа?
— Ты — это ты.
— Хм…
— А насчет титулов… я понимаю, командир. Я понимаю. С рождения понимал, думаю. Иерархия и власть. Чтобы убрать с дороги камушек — простому крестьянину достаточно нагнуться. Чтобы сдвинуть гору — нужно властное слово императора. Но что за гору мы хотим сдвинуть?
— Еще не знаю — хмыкнул я — Еще не знаю…
— Рагу почти готово, сеньор!
— Пожрать, посрать, убить и чуток поспать… и гоблин счастлив — заметил я, меняя курс на внедорожник.
— И потрахаться, командир! — добавил услышавший меня Рэк — И потрахаться всласть!
Заключенного не ввели в досмотровый приветственный пятый блок тюрьмы Розмаунтин. Его туда ввезли подвешенным. На теле сбруя, за спиной трос, что прикреплен к установленной на потолочный рельс лебедке. Вместо одежды специальный дорожный мешок, что-то вроде спального, но из куда более тонкого материала. Мешок идеален для тех осужденных, чей психологический профиль позволяет уверенно утверждать о их нежелании причинять вред самим себе. Поэтому конечности свободы. Голыми руками этот кокон не прорвать. Хотя плевать — сюда всех привозят в мешках и в полной отключке.
Сначала с него сдернули мешок, тут же бросив его во все растущую кучу на бетонном полу. Все в стирку, все в стирку… вонь дерьма, что вылезло из сонных расслабленных сфинктеров во время транспортировки была такой крепкой, что ее не забивала вонь мочи и фиалковый аромат освежителей воздуха.
Усевшись в стальном дырчатом кресле поудобней, я недовольно поморщился — спинка такая пологая, что это скорее ложе. А свисающие сверху манипуляторы выглядят способными забраться в любую щелку арестантского организма. Ну нахер так жить. А для здешних сидельцев это норма.
После укола и бодрящей хлесткой пощечины подвешенный к тросу парень вздрогнул, тряхнул головой. Быстро приходя в себя, цепко огляделся, при этом не заглядывая в глаза трех лениво позевывающих ночных надзирателей. Меня он не видел — я сидел в дальнем углу за его спиной, с трудом заставляя себя глотать невероятно дерьмовый кофе.
— Охренеть — широко улыбнулся Мэт Хэндлер, выглядящий как чуток постаревший принц из какой-нибудь кукольной сказки. Постаревший, но сохранивший сверкающую улыбку и веселые ямочки на небритых щеках. Мэт служил старшим надзирателем и в ночное время он был в тюрьме богом. Он мог сейчас сидеть в своем кабинете и смотреть свое любимое порно, где властные и ухоженные белые женщины усиленно издевались над разноцветными обитателями театральных трущоб. Но Мэт уважал свою работу и всех новеньких встречал лично, сразу давая им понять кто здесь главный.
От сильного удара голова подвешенного парня откинулась назад. Он не издал ни звука и снова уронил подбородок на грудь. Точно бывалый. Знает, что, если он сейчас проявит гонор, попытается прокачать свои права, ему дубину в жопу забьют, а потом скажут, что это издержки транспортировки. Хотя могут просто запаковать обратно в самый засранный мешок — вместе с головой — и оставить так на пару часов. Это прочищает мозги еще сильнее, если забросить внутрь пару здешних черных крыс. И попробуй тут сука пойми, что хуже — дубина в жопе или кусающие тебя крысы в залитом дерьмом мешке, когда у тебя руки стянуты за спиной пластиковыми стяжками за большие пальцы. Хотя Мэт иногда объединял все удовольствия сразу — двадцать здоровенных голодных крыс, дубина в заднице и комнатушка с выключенным светом. Хочешь жить — добудь жопный шип и сражайся, воин! А мы понаблюдаем через камеры с ночным виденьем…
Так что парень проявил разум, не став выделываться и продолжить смирненько висеть. Но ему это нихрена не помогло — стоило Мэту увидеть накачанное тело громилы, как он испустил долгий восхищенный свист.
От шеи до пяток заключенный был сплошь покрыт татуировками — цветными, яркими, качественными, с редкими вкраплениями столь популярной ультрасовременной хрени вроде свечения и редких анимированных сцен. Но в целом все очень походило на старую добрую классика — живая кожа, качественная кожа и сотни часов работы с иголкой.