— Например?
— Ты ничего не хочешь от меня. Тебе не нужны дары, ты берешь лишь необходимое для завершения своих задач. Ты не пытаешься остаться, не пытаешься льстить… ты идешь своей дорогой, сенатор Оди. Ты проходишь мимо меня…
— Я не уловил… и что?
— Можно ли считать меня божеством?
Хмыкнув, я пожал плечами:
— Сотни тысяч гоблинов молятся тебе. А те, что сейчас заморожены и ждут своего часа — тоже рано или поздно будут молиться тебе. И им плевать из какого материла ты сделана и кто тебя сотворил. Они на полном серьезе считают тебя богом.
— А ты?
— Ха… Божество, да? Знаешь, я мало что помню о своем детстве. Может не только из-за стирания памяти, которая почему-то постепенно сама возвращается урывками… но я помню один яркий момент очень раннего детства. В тот день кто-то из взрослых сказал мне, что Бог — это тот, к которому никто не может прикоснуться. Никто не может сделать ему больно. А вот сам Бог — может сделать больно кому угодно. Говоря эти слова, та женщина — да, это была старая седая женщина, что на краю уходящих в океан ступеней нашей заброшенной небесной баши, занималась подготовкой к ужину… Говоря эти слова, она, опустив руки по локоть в старое пластиковое ведро, разминала в нем еще живого молодого осьминога. Ее сильные темные пальцы проходились по его щупальцам, сдирая с них коросту, лопая вздутия и буквально силком выдавливая из него остатки дерьма. Заодно она счищала слизь и срезала мелким ножом куски омертвелой плоти. И вот тогда… глядя на так хреново умирающего осьминога, я порадовался, что я не осьминог, а бог! Ведь меня никто не трогает. А сам я вполне могу прикончить осьминога. Так я думал до тех пор, пока еще один взрослый не влепил мне затрещину, чтобы я не путался под ногами. Тогда я вывел следующую истину — я не бог, а осьминог. Как тебе история?
После непродолжительной паузы — мы успели добраться до узкой тропы, что вела к зеленеющему полю — система ответила:
— Я не уловила сути. Ты осьминог?
— Именно — кивнул я — Ведь Бог это тот, кому никто не может причинить вреда.
— Мне причиняют вред…
— Да.
— Выходит я не бог.
— Да.
— Выходит я — больной осьминог.
— Да — кивнул я — Как и все мы.
Еще одна пауза… и ровные гудящие слова:
— Это интересное предположение.
— Ты как… — сделав еще глоток, я продолжил — Ты как огромный разлагающий труп дракона. Почему я вспомнил про драконов? Может из-за руин Рио Рохо? Гранде Рохо? Не помню… Всем что-то нужно от тебя. Они как черви копошатся в твоем нутре, отрывая от тебя куски — а ты позволяешь.