Колонисты 2

Когда колонист покинул апартаменты Гринберга, тот тут же связался с Дьяком. Примет, конечно, было маловато. Но все же, шансы найти нападавших были. Единственное, что Гринберга смущало — у этого Мика и его команды должен был быть второй «НКВД», который они отжали у отряда Дадди. Куда он делся? Что-то тут не сходится…Впрочем, посмотрим.

***

Хэдшот смог выбраться. Он не воспринимал это как чудо. Скорее, как результат собственной удали и смекалки. Чертов Строгов его мутузил добрых полчаса, затем еще угрожал битой бутылкой. Вот только Хэдшот ничего ему не сказал. Потому что и не знал.

Он сам считал, что влезать в дела Костика ‒ себе дороже. Да и зачем? Пусть у Костика голова болит от всей этой чепухи. Хэдшот должен был заниматься другим. И он этим «другим» занимался с душой: вытрясти деньжата из перепуганного колониста, выбить дерьмо из несговорчивого, дать по куполу в темном переулке опасному…это он умел и любил.

Хэдшот славился тем, что из любой драки мог выйти с наименьшими потерями (в отличие от коллег), практически всегда он оставался единственным, кто либо не пострадал, либо пострадал минимально. Но вот в последний раз ему не повезло. Чертов егерь таки смог к нему подкрасться и вырубить.

Но на этом его невезение закончилось. Хэдшот даже удивился, насколько может быть тупым егерь. Он раньше воспринимал этих ребят, как весьма опасных и хитрых. А тут ему практически ключ на волю оставили: Хэдшот перерезал веревки разбитой бутылкой, открыл окно и был таков.

Ему даже в голову не пришло, что это все может быть неспроста. Именно поэтому он не стал кружить по Речному, а сразу направился в берлогу Ящерицы.

Он подошел к двери и постучал три раза. Выждал, и стукнул еще два раза с длинной паузой. Только такой условный знак позволял понять тем, кто находился внутри, что пришел «свой».

Едва только дверь открылась, как Хэдшот влетел внутрь, получив ускорение от удара сзади.

Он растянулся на полу, тряхнул головой, приходя в себя, и повернулся, желая рассмотреть того, кто так подло ударил в спину.

— Сраный егерь, — успел прорычать он, прежде чем получил кулаком в зубы.

Глава 24 Что делать и кто виноват?

Черт подери!

Кузьма очнулся в клон-капсуле не просто в плохом настроении, он был взбешен.

Это ж надо было так вляпаться?! Простой поход на болото в составе большой группы, причем вроде как с неплохими трапперами и опытными колонистами (даже егерями), превратился в самое что ни на есть тупое мочилово. Причем не врагов, а их самих!

То, что от Речного до болот бойцы шли налегке, с шутками-прибаутками, без предварительной разведки, без охранения, без передового дозора уже вселяло сомнения. Но Кузьма решил не лезть в чужой монастырь со своим уставом — мол, ребята и сами все знают, умеют. Ведут себя так вольготно — значит, знают, что ничего им не грозит.

На самом болоте они стали аккуратнее, достаточно уверенно отбивались от котов, однако Кузьма понял — малейшая ошибка, и их порвут на лоскуты. Он-то как раз знал, что если видишь парочку котов, вовсе не обязательно, что это все противники. Вполне возможно, другие подбираются с тыла.

Вообще Хруст в этом плане поражал — животина тут совершенно ничего не боялась, была злющая и прямо-таки экстремально агрессивная. У тех же волков, как казалось, вообще отсутствует инстинкт самосохранения — они бросаются в атаку без всякого страха. При этом не всегда идут в лобовую. Чаще всего стая окружает жертву, парочка животных отвлекает на себя внимание, а остальные атакуют с флангов и тыла.

Коты действовали аналогичным образом. Впрочем, на этом схожесть заканчивалась. Кузьма слышал о крайне опасных и действующих в одиночку небольших зверьках, обитающих в красных горах. Однако те как раз не выказывали агрессии и нападали лишь тогда, когда человек сам их провоцировал.

Так же было и с Муравейником — гигантские насекомые, никоим образом не напоминавшие земных, а скорее всего являющиеся пережившим терраформирование местным видом, четко соблюдали границу и нападали на тех колонистов, кто осмелился войти на территорию улья. Хотя нет, здесь были исключения — те же ктыри (гигантские мухи) могли напасть где угодно и когда угодно. Неимоверно живучие и опасные твари. Впрочем, справиться с ними все же было возможно — ктыри предпочитали охотиться в одиночку, в отличие от волков и котов не пытались мудрить и всегда перли напролом.