— Что? — не понял Литвин.
— Морду, говорю, зачем восстановил?
— А чего такого? Я не хочу ходить так, — Литвин кивнул подбородком в сторону самого Шендра, — и вообще, мое дело.
— Лично мы с Кийко собираемся назад на болота, — пожал плечами Шендр, — хрен знает, как там все пойдет. Вдруг опять откинем копыта? Тогда восстанавливать внешность сейчас — напрасная и глупая трата денег.
— Ну и пусть, — возразил Литвин, — зато мне комфортно и удобно, не надо к телу клона привыкать. А чего вы решили на болота идти? Тоже жаба душит из-за стволов и шмоток?
— Есть такое, — кивнул Шендр.
— Да, думаю, их уже и след простыл, — хмыкнул Литвин, — нас положили, и трупики обобрали.
— Маров ведь не трогали до нашего прибытия? — не согласился Кийко.
— Что, кстати, странно, — поддержал его Шендр. — Короче, мы тут обмозговали все и пришли к выводу, что наши вещички там так и лежат. Кто бы нас там ни караулил — ему ничего кроме этого сраного контейнера не надо.
— А где стволы бойцов Толяныча? — хмыкнул Литвин. — Насколько я помню, в «Проходце» на трупах их не было?
— Стволы могли и забрать, — согласно кивнул Шендр, — но там стволы такие, что грех было оставлять. А наши…наши ни в какое сравнение не идут с ними. Может, и побрезговали. В любом случае, я уверен — хоть что-то да осталось. И хотя бы за этим нужно сходить.
— Согласен, — кивнул Литвин.
— Есть там еще кое-что, за чем стоило бы сходить, — вступил в разговор Кузьма.
Все взгляды тут же обратились к нему.
— И что же это? — поинтересовался Литвин.
Однако Кузьма не успел ответить, так как прямо возле их стола появилась женщина — чернокожая и весьма крупная, с прямо-таки выдающимися формами и габаритами.
— Ни хрена себе официантка! — пробурчал Кийко.
— Угу, Кэс, видать, решил сэкономить, и нанял официантку и вышибалу в одном лице.
— Будьте любезны, — обратился к женщине Шендр, — нам бы чего поесть организовать.
Официантка кивнула и удалилась. Она шла через зал, словно ледокол через лед, сдвигая своей широкой костью стулья, а иногда и столы. При этом она совершенно не обращала на это внимания, перла напролом к бару и застывшему в недоумении Кэсу за барной стойкой.