Когда Нейтан и констебль Харди вернулись, дверь в приемную оказалась слегка приоткрыта, на ресепшен никого не было, а компьютер и журналы были накрыты чехлами от пыли. Нейтан подождал. Он никак не мог найти звонок.
– Констебль Коутс?
Казалось, что он просто тихо материализовался из ниоткуда, просочился сквозь стены. На нем была красная бабочка с тонкими синими линиями.
– Я прошу прощения, что мне пришлось попросить вас вернуться, но мой рабочий день был в самом разгаре. А это…
– Констебль Харди.
Эйдан Шарп кивнул.
– Пожалуйста, проходите.
Нейтан рассчитывал, что будет беседовать с Шарпом в приемной, но вместо этого тот провел их через дверь с табличкой
– Могу я предложить вам чашку чая?
– Нет, спасибо.
– Чем могу помочь? Я полагаю, это по поводу той несчастной девочки, Дебби Паркер? У вас есть о ней новости?
– Боюсь, что нет, сэр, но мы ведем несколько линий расследования.
– Конечно. Линии расследования.
Комната была гнетущая, с огромным буфетом, шкафом, столом и стеллажами из массивного черного дуба и диваном и креслами, обитыми коричневой кожей. Камин тоже был темный и причудливо украшенный. На стенах висели портреты в тяжелых позолоченных рамах – старики в париках, толстяки на конях, а еще фаршированная рыба на блюде.
Напротив него совершенно неподвижно сидел в кресле Эйдан Шарп, сложив руки и соединив пальцы. Его глаза смотрели прямо. «Надо застать его врасплох, – подумал Нейтан, – никакой подводки, никаких любезностей, прямо в лоб».
– У вас есть часы, показывающие фазы Луны?
Ни малейшего движения. Его глаза остались на месте и смотрели на Нейтана, пальцы были неподвижны.
– Да, есть.
– Они сейчас на вас, сэр?
– Да, на мне.