— Извини, — Кузьма понял, что переборщил. — Устал я от вас. Только одну банду спровадил, другая приплыла. Тоже чашу ищет. Велели завтра к утру принести. Не то — секир-башка.
— Это кто? — взъярился Григорович.
— Вот! — Кузьма выложил на стол визитку. — Некто магистр Радкевич. Только что, перед тобой, тут сидел.
Григорович взял визитку, некоторое время рассматривал, затем перевернул.
— Что это за цифра?
— Шесть миллионов долларов? Это он за чашу предлагает. Из фонда ордена.
— Серьезные люди… — задумчиво сказал Григорович.
— Может, серьезные, может, и жулики. Пообещать можно и шесть миллиардов… Ты бы занялся им, Коля! Он остановился в президентском номере гостиницы «Столица». Будет до завтрашнего утра.
— Займусь! — Григорович спрятал визитку в нагрудный карман. — Сегодня же. А как с чашей?
— С чашей трудно. Только Бог знает, куда ее Ломтев сунул. Мне он сказал, что хрен ее кто получит!
— Подумай, Кузьма! — Григорович по-дружески обнял его за плечи. — У тебя же не голова, а компьютер. Как ты эти деньги нашел: наши долго поверить не могли. Только когда сумма доллар в доллар совпала… Не думай, я не собираюсь все под себя. Ты найдешь — ты и героем будешь! И пусть, если хочешь, эта твоя, заразная, пишет. Мировой знаменитостью станешь! Для страны большое дело сделаем! А?
— Подумаю, — пообещал Кузьма, видя, что иначе гость не отвяжется.
— Молодцом! — хлопнул его по плечу Григорович и быстро вышел из кабинета.
…После того, как дверь за гостем закрылась, Кузьма встал и прошелся по кабинету. Остановился перед стулом, на котором сегодня сидели по очереди Радкевич и Григорович, и вдруг пнул его.
— Достали! — воскликнул в сердцах. — Ходят и ходят, ходят и ходят! За что это мне?!. То им деньги, то им чашу… Вон, берите, у меня шесть! Любую или все сразу! — он подошел к шкафу, резко открыл стеклянную дверцу и вдруг замер.
— Шесть… — не веря своим глазам, сказал он, не отводя взгляд от посуды. — Господи!..
10
Воды в цистерне было по щиколотку, и хотя она не переливалась через края сапог, ноги стыли. Абей слышал, как рядом, в темноте, переминаются с ноги на ногу спутники, пытаясь разогреть кровь в ледяных ступнях, и сам, стараясь не шуметь следовал их примеру. Уже здесь, внизу, он понял замысел Пьера-Роже. Во-первых, в цистерне было мало воды (в крепости экономили на всем, и воду из цистерн вычерпывали почти до дна), а, во-вторых, юго-восточный угол Монсегюра был местом жизни простых людей, и хлам, валявшийся здесь повсюду: грубая мебель, тряпье и прочие отбросы — не вызывали никакого интереса у победителей.
И действительно: крики и шаги мародеров почти не доносились до Абея и его спутников. Несколько раз по плите, закрывавшей вход в цистерну, прошли чьи-то тяжелые сапоги, и опять все стихло. Победители, собрав добычу, ушли за стены.
…Они, все четверо, присутствовали на последней молитве и вместе со всеми встали на колени, когда епископ Бертран Марти поднял в вытянутых руках чашу. В этот момент солнечные лучи, как это было и прежде в день весеннего равноденствия, ударили снопом в проем между зубцами стены, и огромный изумруд в руках Бертрана сначала налился мягким светом, а потом выбросил к небу широкий зеленый столб. Все самозабвенно запели гимн, и величественные слова, написанные лучшим трубадуром страны «Ок», вознеслись вслед зеленому потоку — к тому, кто смотрел на них с небесной тверди, радуясь их твердости в вере.