Дом странных детей

Я протянул им коробку. Они не стали интересоваться ее содержимым.

* * *

— Так, значит, ты считаешь, что его смерть была бессмысленной? — спросил у меня доктор Голан.

Я лежал на кушетке, уставившись на расположенный в углу комнаты аквариум, в котором описывал медленные ленивые круги его единственный обитатель — золотая рыбка.

— А у вас есть идея получше? — поинтересовался я. — Какая-то сногсшибательная теория, о которой вы до сих пор мне ничего не сообщили? В противном случае…

— Что?

— В противном случае все это пустая трата времени.

Голан вздохнул и ущипнул себя за переносицу, как будто пытаясь унять головную боль.

— Я не имею права строить умозаключения относительно того, что могут означать последние слова твоего дедушки, — произнес он. — Имеет значение только то, что думаешь об этом ты.

— Мне надоел весь этот психотреп, — взвился я. — Какая разница, что я думаю? Имеет значение только то, что это означает на самом деле! Но я думаю, что мы этого никогда не узнаем. А значит, это не имеет вообще никакого значения. Накачайте меня таблетками, выпишите счет, и давайте с этим покончим.

Я хотел, чтобы он разозлился и начал спорить, настаивая на том, что я ошибаюсь. Вместо этого он сидел с непроницаемым лицом и барабанил ручкой по подлокотнику кресла.

— Похоже, ты сдался, — наконец произнес доктор. — Я разочарован. Мне казалось, ты из тех, кто борется до конца.

— Вы просто плохо меня знаете, — ответил я.

* * *

У меня не было ни малейшего желания устраивать вечеринку. Но я понял, что мне от нее не отвертеться, как только родители начали толсто намекать на то, какими скучными и унылыми обещают быть предстоящие выходные, в то время как все мы знали, что в субботу мне исполнится шестнадцать лет. Я умолял их обойтись в этом году без празднования, потому что, в числе прочих причин, я не знал ни одного человека, которого хотел бы пригласить. Но родителей беспокоило то, что я слишком много времени провожу в одиночестве. Они были уверены, что общение с людьми оказывает целительное воздействие на больную психику.

— Наравне с электрошоком, — напомнил я им.

Но мама не упускала ни одного, даже самого незначительного повода устроить вечеринку. Однажды она пригласила друзей на день рождения нашего попугайчика. Отчасти это объяснялось тем, что она очень гордилась нашим домом. С бокалом вина в руке она водила гостей из комнаты в комнату, пространно восхваляя гений архитектора и рассказывая страшилки о возведении этого шедевра («Мы несколько месяцев ждали, пока нам привезут из Италии эти канделябры»).

Мы только что вернулись домой после катастрофически безуспешного сеанса у доктора Голана. Я вслед за папой вошел в подозрительно темную гостиную, слушая, как он вполголоса бормочет:

— Как жаль, что мы не отмечаем твой день рождения… Хотя, кто мешает нам сделать это в следующем году?

И вдруг в комнате вспыхнул свет, открывая взору веселые спиральки серпантина, воздушные шары и разношерстное сборище тетушек, дядюшек, кузенов и кузин, с которыми я почти никогда не общался, — одним словом, всех, кого сумела заманить сюда моя мать. Я с удивлением отметил, что Рики тоже здесь. Он околачивался возле кувшина с пуншем и выглядел до смешного неуместно в своей кожаной куртке с заклепками. Когда толпа прекратила хлопать в ладоши и орать, а я перестал делать удивленное лицо, мама обняла меня за плечи и прошептала:

— Все нормально?

Я был измучен и расстроен. Все, чего мне хотелось, это поиграть на компьютере и, включив телик, забраться в постель. Но не могли же мы отправить всех гостей по домам.