— Я замышляю новую книгу о птицах, — сообщил папа. — И подумал, может, ты сделаешь для нее фотографии?
— Новая книга! — воскликнула мама. — Феноменальная идея, Фрэнк. Кстати, о книгах. Что случилось с последней из них, над которой ты работал?
Мне стало ясно, что она перебрала вина.
— Я дорабатываю кое-какие детали, — тихо ответил отец.
— Ах,
— Итак! — громко заявил я, протягивая руку к последнему подарку. — Это от тети Сьюзи.
— Вообще-то, — произнесла тетя, когда я начал разворачивать сверток, — это от твоего дедушки.
Я замер. В комнате воцарилась гробовая тишина. Все смотрели на тетю Сьюзи с таким выражением, будто она попыталась вызвать какого-то злого духа. Папа выпятил вперед нижнюю челюсть, а мама опрокинула в горло остатки вина из бокала.
— Разверни, и ты все поймешь, — добавила тетя.
Я сорвал остатки обертки и увидел старую книгу, безбожно зачитанную и давным-давно утратившую суперобложку. Это были «Избранные сочинения» Ральфа Уолдо Эмерсона. Я смотрел на книгу, словно пытаясь проникнуть взглядом сквозь обложку, и не понимал, как она очутилась в моих дрожащих руках. Никто, кроме Голана, не знал о дедушкиных последних словах, а доктор несколько раз обещал мне, что все, о чем мы беседуем в его кабинете, останется между нами, если только я не соберусь выпить бутылку «Драно»[6] или исполнить сальто с моста Саншайн Скайвэй.
Я перевел взгляд на тетю, ожидая ответа на вопрос, который не в силах был задать вслух. Она слабо улыбнулась и пояснила:
— Я нашла это в столе твоего дедушки, когда мы приводили в порядок его дом. Он написал на первой странице твое имя. Я подумала, это означает, что книга предназначается тебе.
Благослови Господь тетю Сьюзи. Все-таки у нее есть сердце.
— Ничего себе! Я не знала, что твой дедушка увлекался чтением, — защебетала мама, пытаясь разрядить возникшее в комнате напряжение. — Какая ты умница, Сьюзан.
— Да, — сквозь стиснутые зубы подтвердил папа, — спасибо, Сьюзан.
Я открыл книгу. На титульной странице и в самом деле была надпись, сделанная дрожащей рукой моего деда.
Я встал, чтобы выйти, опасаясь, что сейчас расплачусь у всех на виду. Из книги что-то выскользнуло и упало на пол.
Я нагнулся, чтобы подобрать этот предмет. То было письмо.
Кровь отхлынула от моего лица. Мама наклонилась ко мне и драматическим шепотом поинтересовалась, не подать ли мне стакан воды. На мамином языке это означало: