— Полагаю, что знаю. Он в краю Вечной Охоты.
Сказал, словно пошутил. Маша напряглась. Ей стало неприятно, что ожидания её не оправдались. Не хотелось быть разменной монеткой в руках людей, играющих на чувствах.
Баюн доел тортик и снова взялся за свой кисет. Из внутреннего кармана он достал тонкую папиросную бумагу и принялся мастерить самокрутку.
— Он сам хотел туда попасть, — продолжил Баюн. — Понимаю, что вам мои слова кажутся полной дичью. Но поверьте, что это так.
— Зачем? — слова с трудом выползали из гортани.
— Что «зачем»?
— Зачем вы так? — глаза сами увлажнились.
Баюн, наконец, закончил с самокруткой и пристально посмотрел на Машу. Он посмотрел так, что по спине у той пробежал холодок. В черных зрачках у Баюна плясали какие-то дьявольские огоньки.
— В моих словах нет ничего такого, над чем стоило бы рыдать, — сказал, словно отрезал. При чем почему-то, как Маше показалось, зло сказал. — Возьмите себе что-нибудь, — вдруг предложил он, указывая на стойку бара. — Советую. Разговор может быть неприятным.
Тут же подошел официант.
— Водки нам, — проговорил Баюн. — И что-то на закуску.
Официант, молодой паренек, четко мотнул головой, и бросился прочь.
Маше вдруг стало смешно: неужели никто не видит, что Баюн бомж и халявщик.
— Не видит, — ответил вдруг тот. — Да, я веду бродячий образ жизни. Но это ровным счетом ничего не значит.
— Не понимаю, о чем вы, — Маша покраснела.
— Ладно, оставьте это. Давайте вернемся к нашим, так сказать, баранам.
Появился официант с запотевшим графинчиком и салатом. Он ловко все расставил и забрал использованную посуду.
Баюн налил по рюмке и первым выпил. Не чокаясь.
— Хотите Андрею помочь? — спросил он.
Маша мотнула головой.