Пустошь

– Что…

– Мы не знаем, устроили они точку сохранения из одной комнаты или из всего дома. Не хочу, чтобы тебе поджарило руки-ноги еще до того, как мы войдем внутрь.

Меня переполняет смесь благодарности и раздражения. Благодарности, потому что ему не все равно, ударит меня током или нет. Раздражения, потому что Деклан не прав: я не поджарюсь. Мне ли не знать, после двух-то раз!

Деклан перебрасывает через порог монетку. Ничего не происходит. Тогда он шагает внутрь и кивком головы велит мне следовать за ним. Освещая себе путь его планшетом и моим маленьким фонариком, мы идем по коридорам. В доме стоит отвратительная вонь, и я стараюсь дышать как можно реже.

Мы подходим к длинной винтовой лестнице, при одном взгляде на которую у меня кружится голова. Я поднимаюсь первой, крепко держась за гладкие черные перила. Постояно кажется, что я вот-вот упаду и разобьюсь. Деклан подгоняет меня, пока мы не добираемся до верхней площадки.

Перед нами коридор. С каждой стороны по четыре двери.

– Проверь правую сторону, – велю я Деклану, распахивая первую дверь слева.

Я дохожу до третьей, когда он произносит:

– Нашел.

Я взвожу курок и приближаюсь к нему. Деклан косится на «глок» в моей руке, на электрошокер у меня за поясом, однако ничего не говорит. Наверное, понимает, что это просто привычка, а не жажда крови. Надеюсь, что понимает.

Сэйв расположен в бальном зале с белыми стенами и лепным потолком, в центре которого висит огромная люстра из стекла и фарфора. Я свечу на нее фонариком: разбитые подвески с зазубренными краями, покрытые толстым слоем пыли, похожи на подвешенные в воздухе человеческие кости.

Как только Деклан отключает электрический барьер, я становлюсь под люстрой и принимаюсь разглядывать людоедов и их пленников. Я быстро отыскиваю Миа. Она лежит под аркой, обняв одной рукой какого-то мужчину и приникнув головой к его плечу.

При виде этого зрелища все у меня внутри переворачивается. Я отгоняю ужасные мысли, которые норовят пробраться мне в голову. Не хочу даже думать о том, к чему принуждает ее сотрудник «Лан корп».

Я отворачиваюсь от них и подхожу к Деклану: он склонился над людоедом, лежащим на обитом парчой диванчике. Должно быть, это и есть Уэсли. Деклан нажимает ему на шею, проверяя пульс. От этого движения голова Уэсли подается вперед, так что становится видно лицо.

Даже если бы прошло сто, нет, тысяча лет, я бы все равно его узнала: тонкий нос, густые темные брови, маленькая коричневая родинка в самом низу правой щеки. По моему искалеченному уху бегут мурашки. Я отшвыриваю фонарик и приставляю дуло «глока» ко лбу людоеда.

– Он напал на меня, – говорю я.

Три года назад. На темной подземной стоянке. Когда я была совершенно беззащитна.

Но теперь я свободна и вооружена.

* * *

– Клавдия, – произносит Деклан, осторожно приближаясь ко мне.

Он редко называет меня по имени. От этого волны, бушующие у меня в голове, начинают бесноваться еще сильнее. Деклан протягивает ко мне руки и кивает на «глок».