Пустошь

Я знаю, что увитая розами шпалера и трава под босыми ногами Оливии – всего лишь иллюзия, полученная введением нескольких четырехзначных кодов. И все же я хотела бы оказаться на ее месте. В «Пустоши» ничего подобного нет. У Оливии есть технологии, способные создать искусственный вечер и яркие экзотические цветы, а у меня – только пыль, увядшие сорняки и палящее солнце.

Оливия останавливается во дворике в центре сада, который выглядит неуместно древним в этом мире стекла и металла. Она садится на каменную скамью, сжимает руки в кулаки и несколько минут медленно вдыхает и выдыхает, не произнося ни слова. Наверное, Оливия приходит сюда, чтобы позабыть обо всех неприятностях. Хотя откуда у нее неприятности?

Ее размышления прерывает пронзительный звонок. Оливия достает из кармана плоское наладонное устройство – то самое, с помощью которого она отгородилась в автобусе от внешнего мира, – и кладет его рядом с собой. Вместо голографического меню на скамейке возникает человек – высокий худощавый парень с загорелым лицом и кудрявыми каштановыми волосами. Выглядит он настолько реально, что, кажется, можно потрогать рукой.

Оливия придвигается ближе, и теперь их разделяет только светлый квадратик устройства. Девушка вздыхает, не поднимая глаз.

– Не думала, что ты действительно придешь, – произносит она тихим дрожащим голосом.

Непривычно слышать, как Оливия разговаривает с кем-то сама, а не через меня. Она заглядывает парню в глаза – в жизни не видела таких голубых глаз – и продолжает:

– Я соскучилась, Лэндон.

Лэндон… Имя, которым я назвала Итана несколько дней назад. Так вот кто на самом деле шептал мне нежные слова и обещал отдать за меня жизнь все эти три года…

– Долго разговаривать я не могу, – отвечает Лэндон. – Но мне хотелось исполнить свое обещание – увидеть твое лицо.

– Я рада, что ты его исполнил.

– Нам нужно быть осторожнее. Мама слышала, как я называл тебя по имени во время игры, и чуть меня не прибила. Нельзя выходить из роли слишком часто, а то еще попадусь.

Теперь ясно, почему мы все время повторяем: «Не выходи из роли». Лэндону с Оливией запрещено называть друг друга по имени. Видимо, мы с Итаном нужны им для прикрытия. Но почему они не могут встречаться в собственном мире?

– Я тебя предупреждала! – резко произносит Оливия.

Лэндон вспыхивает и опускает взгляд.

– Родители по-прежнему отслеживают все твои разговоры? – Спрашивает она уже мягче.

Лэндон стирает с лица хмурую гримасу и проводит пальцем по губам девушки. Она вздрагивает. Интересно, чувствует Оливия его прикосновение или нет? В конце концов, он всего лишь голограмма…

– Сама знаешь, что да. Мама постоянно допытывается, сколько я заработал очков. Пару дней назад они с папой получили на свои аку-планшеты мой ежемесячный отчет, и он их не обрадовал. Семь тысяч пятьсот двадцать восемь очков из предписанных четырнадцати тысяч. Допрашивали меня, почему я играю уже три года, а конца не видно. Хотят, чтобы я поскорее прошел лечение и…

– …и больше со мной не встречался.

– Лечение стоит дорого, а мама с папой…

– А мама с папой у тебя – заступники! – перебивает Оливия, отодвигаясь на другой конец скамейки. – Практически анархисты! Не удивлюсь, если они нарушат закон и вообще запретят тебе играть! – Оливия вцепляется руками в скамейку, почти срываясь на крик.