— Ну че, герой! Ты думаешь, мы твою тёлку не достанем? — Он плюнул и со всей силы ударил мне в живот, да так, что меня согнуло пополам. Следующий удар он нанёс мне уже в лицо.
Я упал на землю, и вся толпа начала методично избивать меня ногами.
В какой-то момент я перестал испытывать боль. Вообще, все чувства померкли, остались лишь мысли, быстро мелькающие в голове.
Я уже не слышал ни криков людей со стороны, ни перебранки с моими обидчиками полицейских, ни тем более голоса Ани.
Мир потух.
Очнулся я на больничной койке. Любое движение приносило волну боли. Голова перебинтована, грудь тоже, всё тело в синяках и ссадинах.
Аня спит, сидя рядом на стуле.
А нет, уже не спит! Видимо, моё измученное кряхтение вырвало её из цепких лап сна.
— Ты очнулся! — облегченно вздохнув, ласково произнесла девушка.
— Сомнительно, мне до сих пор кажется, что я в кошмаре… — Я попытался немного привстать, но новая волна боли не дала этого сделать.
— Лежи, у тебя ребро сломано, и сотрясение! Врач сказал, минимум несколько дней отлёживаться, может даже неделю, — когда она говорила, она постоянно держала меня за руку. Её голос дрожал, было видно, что она сейчас расплачется. — Дурак ты, могли же вдвоём рвануть, но ты начал геройствовать! — Она шмыгнула носом.
— Если бы я так сделал, то мы бы вдвоём тут и лежали, если не хуже, — натужно проговорил я.
— Дурак! — тихо сказала девушка и упёрла взгляд в пол.
Ну вот и поговорили.
Утром я всё же заставил Аню пойти домой, незачем ей тут ошиваться, лучше пусть пойдёт, отоспится в родных пенатах.
Как я успел узнать, всю ту пятерку задержала полиция, так что путь домой у неё должен пройти без эксцессов. Девушка же заверила меня, что скоро снова придёт, но уже с апельсинками.
Днём ко мне пришли родители, неизвестно откуда узнавшие о том, что я в больнице. Я лично им не сообщал, да и телефон был в хлам после моего вечернего истязания.
Может, в полиции решили осведомить родственников, вдруг что.
— Мужик! — коротко с улыбкой сказал отец, когда вошёл в палату, за что и получил удар по затылку.
— Дурак он, а не мужик! — сразу же возразила ему мама.