— Сказали, что он девушку защищал, это значит что? — Одной рукой он почесывал получивший удар затылок, а палец другой поднял вверх. — Что мужик!
За это он получил второй удар и неодобрительный взгляд мамы, и был вынужден прервать своё восхваление меня любимого и притихнуть.
Из её слов следовало, что им совсем недавно и впрямь позвонили с отдела и сказали, что их сын нейтрализовал целую банду бандитов.
Ну, тут они приврали. Если пассивное лежание на земле ещё можно назвать нейтрализацией, то эту свору полуалкашей-полугопников, бандой уж точно нельзя было.
Ух, как я был на них зол, и злоба моя с каждым витком боли всё усиливалась и усиливалась. Нет, конечно, вендетту объявлять не собираюсь, тем более, им не скоро из дома со стальными решетками выходить, я надеюсь. Но злобу злобную затаю.
Вечером же меня опять посетила Аня. Как и обещала, она принесла апельсинки, да и ещё пару яблок.
— На работе сказала, что ты в больнице, — усевшись рядом с кроватью на стул, начала девушка. — Все пожелали удачного выздоровления, особенно рьяно об этом говорил Сенков. Ещё и придти хотел, требуя у меня рассказать ему, в какой именно ты больнице! — когда она это говорила, то усилено жестикулировала, совершая руками в воздухе совершенно нелепые движения.
— Кто? — упер я в девушку непонимающий взгляд.
— Ну, Сенков! Он сказал что вы друзья, вроде ваши рабочие места рядом… — Девушка задумалась. — Максим, вроде, зовут!
Друзья, хм… Ну да.
— И что, ты сказала ему, где я лежу?
— Не-а! — помотала головой Аня. — А надо было?
Я махнул рукой, благо хоть ей я уже мог двигать так, чтобы была не адская агония, а вполне терпимое состояние.
Была уже ночь, и я еле спровадил подругу. Ей-то на работу надо, это я могу пролеживать бока, а она нет.
В таком темпе и прошло три дня: я лежал, ко мне приходили.
И врач, видя, что я иду если не на поправку, то на улучшение состояния точно, отпустил меня домой со строгим запретом не делать резких движений. Так что не делать мне тройное сальто с резким разворотом на 180 градусов.
Зато в виртбоксе лежать можно, и то радует.
В Тевосе всё как всегда, как в той песне «солнце ярко светит, и смеются дети…» Только какие дети посреди дороги? Во все стороны только деревья.
Так что было только солнце. Ну ничего, и его хватит.
Почта просто разрывалась. Такое внимание к моей персоне очень льстило, так как писем от кого только не было: И от Исы, и от Топоса, и от Милы, и даже Гэма написал, спросив: «Гдэ эго дарагой друг?».
ebooksa