Вошла Оконкво, в темной от пота безрукавке и спортивных штанах. Только что из тренажерки – на шее висело полотенце, в руке была бутылка с водой.
– Как дела? – спросила я.
Она посмотрела на меня, как на слабоумного ребенка.
– Я дезертировала с корабля. Они ушли в бой без меня.
– Какое же это дезертирство? У вас не было выбора.
Она промокнула лицо полотенцем и попила из бутылки, а пройдя к принтеру, заказала свежую форму.
Пока одежда печаталась, Оконкво встала, навалившись на стойку, и заговорила:
– Я пренебрегла своим долгом. Они во мне нуждались, а меня там не было.
Она, даже в тренировочном костюме, держалась с такой надменностью, что мне захотелось растрепать ей волосы и ткнуть носом в грязь. Кем она себя воображает? Офицер действующей службы? Да мы все свое отслужили, так или иначе. А прямо сейчас она в том же дерьме, что и мы.
– Сожалею.
– Вам и следует сожалеть, – отчеканила она, и ее лицо застыло. – Если бы не ваше убогое совещаньице, я была бы там, где нужна, – в бою, а не удирала бы, поджав хвост.
Не дав мне ответить, она выхватила из принтера еще теплый бумажный пакет с формой и вылетела за дверь.
Престон проводил ее взглядом и, обернувшись ко мне, присвистнул:
– Ого! К ней не знаешь, с какой стороны и подступиться.
Я оставила его допивать третью, а сама поднялась в рубку посреди корабля. С главного экрана на меня взглянула аватара «Злой Собаки» – в простом черном платье и такой же вуали.
– Тебя, наверное, можно не спрашивать, как дела? – начала я.
– Я в замешательстве.
– Из-за потери брата?
– Я оделась так в его память. Но беспокоит меня другое.
– Что же?