— Слава богу! Поезд — игрушка дьявола! Я слышу их даже сейчас!
Леди Констанс на мгновение прижала руку ко лбу, затем выдохнула, будто пар рвался наружу из ее больших ноздрей. Еще мгновение — и все вроде бы прошло.
— Простите меня. А теперь идите и налейте себе выпить. Боюсь, мне надо пообщаться с мистером Боксом тет-а-тет.
Я кивнул Белле, и она, удивленно улыбаясь, прошла в бальный зал, где вскоре затерялась среди миазмов шелковых платьев и черных визиток.
— А ты шалун, — сказала леди Констанс, ущипнув меня за руку.
— Я?
— Ты же знаешь, что такое количество одиноких девушек появляется на вечеринках Кристофера лишь из-за того, что ты — один из самых очаровательных лондонских холостяков.
Она хихикнула, и ее дородное тело заколыхалось.
Я снисходительно погладил старую свиноматку по руке.
— Я все еще весьма свободен, дорогая моя леди Констанс, и к тому же вы знаете, что во всем мире для меня существует всего одна женщина. — И я одарил ее нахальным взглядом, который должен был очаровать ее еще на год.
Она, смущенно хлопая ресницами, легонько ударила меня веером по шелковым лацканам костюма.
— Ах ты льстец!
Это была хорошая новость. Я писал ее уже, наверное, десяток раз — за весьма щедрое вознаграждение. На наших сеансах ее железнодорожная мания почему-то исчезала, и леди сидела в восхитительной блаженной тишине.
Глядя на толпу в бальном зале, леди Констанс взяла меня под руку и повела внутрь.
— Но ты сделал отличный выбор, Люцифер. Эта девушка, Пок. Она — как пламя. Так красива!
— Тут я должен с вами согласиться.
— И она тебе действительно нравится, так ведь? Я это сразу заметила, когда увидела вас вдвоем. Я должна узнать все в деталях! Я истосковалась по слухам!
Бальный зал был украшен бумажными фонариками и летними цветами. Лица светских болтунов, размноженные до бесконечности огромным количеством зеркал в позолоте, смотрели на меня, пока я медленно шел к Белле. Что эти вежливые и респектабельные люди знали обо мне? Могли они увидеть, что под моими идеально белыми перчатками ногти, которые не так давно копались в кладбищенской грязи? Могли они предположить хоть на мгновение, что я собираюсь отправиться на выполнение задания, которое, возможно, сохранит весь уклад их жизни? Конечно нет, но какое это имеет значение? В тот момент наслаждение от того, что я веду двойную жизнь, смешанное с легкими муками совести, курсировало в моем организме, как нюхательные соли.
Я снова заметил в толпе Беллу.
Она сидела: великолепный красный шелк и меховая накидка из песца. Уродливый юнец с грязными волосами, свисающими на воротничок, стоял справа от нее и докучал разговорами.