Констебль с третьего участка (сборник)

– Насколько помню, мистер Блинке, это отчёт о вчерашнем аукционе, – пожал я плечами, демонстрируя искреннее недоумение. – Основной лот – чайнский нефритовый сервиз тринадцатого века.

Джей Джей вздохнул, отложил оладью на блюдце и с укором поглядел на меня своими выпуклыми глазами.

– Голубчик мой, а почему же тогда половина статьи о полотне «Осмотр места преступления»? – спросил он.

– Мне кажется, что это очевидно. – Я сложил руки на груди. – Первое: его приобрёл герцог Данхилл, а он, смею напомнить, не часто появляется на подобных мероприятиях. Также отмечу, что за картину шёл яростный торг – гораздо более горячий, чем за древнюю рухлядь из Поднебесной. Второе: полотно ещё при первой демонстрации наделало много шума, и его автор уже сейчас принят во всех модных салонах Дубровлина. Странно было бы, если я не отразил бы этот факт, особенно с учётом былого его мне интервью по поводу неизвестной ранее и, заметьте, чудотворной иконы Эндрю Флорина. Сколько читателей мы на материале у религиозных изданий отняли тогда? Ну, может, не отняли, но уж всяко подняли свой тираж.

– Да, это была бомба, – нехотя согласился главный редактор. – Отблагодарить мальчика стоило, но… Но! Фемистокл, голубчик мой, хватило бы и простого упоминания, а не такого развёрнутого отчёта о картине! К чему это всё?

– Вы, однако, забываете, кто изображён на полотне, – мягко ответил я. – Стоит ли мне вам напоминать о том обстоятельстве, что лишь благодаря содействию сержанта Вилька, – а он с инспекторами Ланиганом и О’Ларри на картине и изображены, – мы смогли получить совершеннейше эксклюзивный материал, показания свидетелей дела, которые не проходили в процессе об убийстве матери Лукреции… и неплохую скидку в магазине Мексона лично для вас, Джей Джей. – Я кивком указал на банку с джемом. – Мне показалось, что и инспекторам, и «чудотворному констеблю» будет приятно их упоминание на страницах «Светского хроникёра». Особенно, я должен это отдельно подчеркнуть, в свете того, что обязанность по ведению криминальной колонки вы с меня не сняли.

Мой шеф перевёл взгляд своих вечно печальных глаз на банку и вздохнул ещё раз.

Так случилось, что мне, человеку от преступлений и преступного мира безумно далёкому, довелось не только оказаться свидетелем по делу об убийстве настоятельницы обители Святой Урсулы, но и свести близкое знакомство с констеблем Айвеном Вильком. Этот новоявленный Геркулес (и истинный герой того запутанного дела), в доверие к которому я смог втереться, поделился некоторыми не вошедшими в официальный отчёт фактами – не подумайте, будто за некую мзду, он человек в высшей степени порядочный, – результатом чего стала статья в «Светском хроникёре», описывавшая события с совершенно неожиданных точек зрения. Например, она излагала взгляды всё того же Грю Мексона, лежавшего в соседней с убийцей палате и столь польщённого о себе упоминанием на страницах нашего издания, что Блинке теперь еженедельно получал смазку для оладий буквально даром.

– И всё же, драгоценнейший мой мистер Адвокат, история с убийством племянницы Третьего морского эрла уже изрядно протухла. Виновные осуждены и уже неделю как повешены, вспоминать о том, о чём перестали болтать в салонах, – это для нас, согласитесь, моветон. При этом чего-то скандального и щекочущего нервы читатель хочет. Вы понимаете, к чему я клоню, Фемистокл?

– Надеюсь, не к тому, что я должен совершить какое-то преступление, достойное страниц в «Светском хроникёре», Джей Джей? – осмелился поиронизировать я. – Мне как-то уже довелось побывать в кутузке, если помните, и это не то воспоминание, которое греет долгими осенними вечерами.

– Ну-у-у, голубчик мой, скажете тоже, – обиженно протянул редактор Блинке. – Неужто в Дубровлине перестали совершать преступления? В это решительно и категорически поверить невозможно.

– Однако каких-то таких дел, которые были бы интересны покупателям и подписчикам «Хроникёра», в последнее время не случалось. Или, по крайней мере, я о них ничего не знаю. – Мне оставалось лишь развести руками.

– И весьма прискорбно, что не знаете! – обличительно воскликнул Джей Джей. – Вы просто ленитесь этим интересоваться, Фемистокл! Да-да, ленитесь, и не смейте мне возражать! Вот только что вы упоминали о сотрудниках Третьего участка полиции, а когда вы в нём бывали последний раз? Или вы ожидаете, что доблестные полисмены сами прибегут докладывать вам о происшествиях? – Главный редактор подался вперёд и сменил тон на самый задушевный. – Вы же профессионал, у вас там связи, полицейские с Третьего вас любят и ценят… Ну же, Фемистокл, соберитесь, найдите мне сенсацию. Я знаю, вы можете.

– Гоните отсюда этого щелкопёра к чёртовой матери! Старший инспектор Ланиган недолюбливает газетчиков, и, положа руку на сердце, ему есть за что. Однако в свой адрес я такой эскапады, прямо скажем, не ожидал. «Светский хроникёр» и лично об инспекторе, и о полиции вообще всегда отзывался исключительно положительно. Неужто писанина моих коллег так повлияла и на отношение полиции ко мне? Что ж, будем хитрить и изворачиваться, если не выходит добром.

– Это возмутительно, инспектор! – воскликнул я. – Вынужден напомнить, что проживаю на территории, подведомственной именно Третьему участку, и имею право сюда входить! Я… Я, может, намерен подать заявление о пропаже?!!

– И что же это у вас такое пропало, мистер Адвокат? – сквозь зубы не процедил даже, а прорычал Грегори Ланиган.

– Запонки.

– Какие ещё, к чертям, запонки? – прошипел инспектор.

– Серебряные, – невозмутимо ответил я. – Подозреваю, что у меня их украли.

– Не порите чушь, у вас отродясь серебряных запонок не было – только золотые и платиновые, – отмахнулся от меня сыщик. – Сержант, выведите отсюда этого прохвоста.