– Еще что-нибудь?
– Еще несколько вопросов на другую тему, и я больше не буду докучать вам. – И осторожно добавил: – Сегодня. Вы знаете, что многие считают доктора Фастальфа виновным в убийстве Джандера?
– Да.
– Вы знаете, что сам доктор считает себя единственным, кто мог бы убить Джандера тем способом, каким его убили?
– Да. Доктор сам говорил мне это.
– Думаете ли
Она неожиданно резко взглянула на Бейли и сердито сказала:
– Конечно, нет! Зачем ему это? Джандер был
– У меня больше нет вопросов, есть только одно дело сейчас – взглянуть на Джандера, если вы позволите.
Глэдис встала. Ее простое платье не было черным (как полагалось бы на Земле), а какого-то тусклого цвета, без единой яркой искорки, и даже Бейли, отнюдь не знаток одежды, понял, насколько это платье траурное.
– Пошли, – тихо прошептала она.
26
Они прошли через несколько комнат, по коридору и поднялись по короткому пролету лестницы в маленькую комнату, одна стена которой светилась. В комнате были койка и стул, больше ничего.
– Это была его комната, – сказала Глэдис и, как бы отвечая на мысли Бейли, добавила: – это все, в чем он нуждался. Я оставляла его одного иногда даже на весь день: я не хотела устать от него. Теперь я хотела бы, чтобы он был со мной каждую секунду, я ведь не знала, что у нас так мало времени впереди. Вот он.
Джандер лежал на койке, прикрытый до груди мягкой блестящей тканью. Лицо его было спокойно и нечеловечески безмятежно. Глаза широко раскрыты, но непрозрачны и без блеска. Он очень походил на Дэниела, и понятно, почему Глэдис было не по себе в присутствии Дэниела.
– Доктор Фастальф осматривал его?
– Да. Я в отчаянии пришла к нему, и если бы вы видели, как он бежал сюда, расстроенный, с болью, в панике, вы никогда не сочли бы его виновным. Но он ничего не мог сделать.
– Он раздет?
– Да. Доктор раздел его, чтобы осмотреть, а снова одевать не имело смысла.
– Вы позволите мне открыть его?