Слон Килиманджаро

Гюнтерманн печально качал головой.

— Какая трагедия! Я мог бы объехать всю Европу.

— Рад видеть, что случившееся глубоко вас тронуло, — с сарказмом бросил Слоун.

Гюнтерманн свирепо зыркнул на него.

— Я потерял сто фунтов. Разве этого мало? Слоун бесстрастно пожал плечами.

— Вам виднее.

Зашуршали листья, и Слоун вскинул винтовку. Но к ним направлялся не слон, а Каренджа. Кикуйю быстро выяснил, как что было.

— Малима Тембоз знал, что за ним идут. Видите, он уводил лумбва все глубже и глубже в рощу. Вот здесь он развернулся, — кикуйю показал, где, — потом вернулся сюда, — опять движение руки, — и встал у своей же тропы. Он мудрейший и самый ужасный из всех слонов!

Слоун, обдумав слова кикуйю, согласился с ним.

— Бедняга, наверное, и не догадывался, что слон уже позади него, пока тот не схватил его хоботом. — Он вздохнул. — Хоронить тут нечего. Пошли.

— Куда теперь? — спросил немец, когда они вышли из рощи. — К Торговому посту?

— Вы пойдете к Торговому посту, — ответил Слоун. — А я — охотиться на слона.

— Я с вами, — твердо заявил Гюнтерманн. Слоун покачал головой:

— Ваш спор закончен. Теперь у меня свои дела. Вы мне обуза.

— Но я хочу его видеть!

— Тумо, возможно, увидел его на пару секунд. Вы думаете, ради этого стоит отдать жизнь?

Бледный человек не заметил меня, но я видел, как он вышел из-под деревьев, и какое-то внутреннее чувство подсказало мне, что именно он, а не черный человек, мой истинный враг. Убив черного человека, я повернул на восток, двигаясь через залитую солнцем равнину Лоита, и не останавливался два дня и две ночи. Шел и шел, пока не увидел великую Кириниягу, которую люди прозвали Кенией. Тогда я остановился у прохладной воды и вволю напился.

Слоун присел у кучи дерьма.

— Сухое, — пробормотал он. — По-моему, ему пора бы и сбавить скорость.

— Он — Малима Тембоз, — напомнил Каренджа, как бы говоря, что эти два слова все объясняют.