— А к чему, собственно, вопрос-то? — вкрадчиво спросил Зимин.
Если б Берх сам знал — к чему!
— Просто, мне это показалось странным…
— И только это? Больше ничего? — продолжал Зимин.
— Нет, не только это. Человек исчез, не оставив после себя практически ничего из того, что могло бы рассказать о его характере, о его прошлой жизни.
— Следовательно, он жил не прошлым, а будущим, — демагогично заметил Зимин.
— Не в том дело, — на Берха демагогия не действует, — чем, кроме научных исследований, он занимался? Может читал что-нибудь, фильмы смотрел…
— О, этого добра у нас навалом, — перебил его Зимин, — в накопителе накопилось масса всего интересного и поучительного: книги, фильмы, ну прочая ерунда. Взгляните, если хотите.
— Но кто что смотрел, разобрать, разумеется, нельзя?
— Угу, — кивнул Зимин.
— Хорошо… Скажите, записи системы контроля за жизнеобеспечением — вы их храните, или, как и с книгами, теперь уже невозможно восстановить — кто, когда и куда выходил?
Вэндж ответил:
— Если вы говорите о записи выходов Сторма, то тут, снова вынужден вас огорчить — записывается только последний выход. И запись хранится, пока астронавт вновь не покинет станцию. Тогда система контроля стирает прежнюю запись и записывает новую.
— А свои личные записи вы храните?
— Нет, со мной система контроля поступает точно так же.
— И со мной, — поддакнул Зимин.
— Но, в принципе, порядок хранения изменить можно, — предположил Берх.
— В принципе — да. Мы тут ни за кем не шпионим, и каждый имеет право выбирать — хранить записи или стирать. Конечно, если в данный момент астронавт находится вне станции, то запись ведется обязательно — для этого она и придумана.
— Ясно, — ответил Берх.
— Что-то вы ничего не едите, — заметил Вэндж, — наша стряпня не устраивает?