– Судя по тому, что ты мне рассказывал, это не очень помогло.
– Дык, разве от всего плохого крестом отгородишься?
– Вот и я об этом.
«А твой Киндей-прохиндей лапшу односельчанам на уши навешал вполне конкретно, – подумал я, раскуривая сигарету. – Похоже, тропа ведет как раз к тому месту, где он нашел древнее захоронение. И Киндей не хотел, чтобы кто-нибудь еще, кроме него, туда ходил. Наложил на местность табу. Хитер бобер… Но тогда возникает вполне закономерный вывод, что и монах Авель знал «заколдованную» тропу. А если знал, то… Стоп, стоп! Не вспугни удачу. Лучше оставим эту мысль прозапас. Потом нужно будет ее развить и довести до логического завершения. Сейчас нужно думать о другом».
Тропа спустилась в овраг, и я понял, что скоро увижу Пимкино болото. Пахнуло гнилой сыростью и еще чем-то, наверное, болотным газом. Высокие деревья по сторонам тропы и вовсе приняли сказочный вид – замшелые, сучковатые и занавешенные какими-то вьющимися растениями.
Только сказка эта была вовсе не сусальной и не светлой, а про бабу-ягу и мрачное Кощеево царство…
Как я и предполагал, спустя два часа с лишним мы вышли к Пимкиному болоту. Дальше нам ходу не было. Лично я не рискну даже ноги в нем замочить. Кому хочется идти на верную смерть?
Но самое паршивое заключалось в другом – следы Кондратки уходили вглубь болота и терялись среды чахлого редколесья, за которым масляно блестела широкая полоса бездонной трясины. Какой хрен его туда понес!?
О коварном нраве этой трясины нам растолковал Зосима. Он выглядел совершенно обескураженным.
– Гиблое место. Хуже не придумаешь. В сорок втором здесь погиб весь немецкий десант, – сказал он, присаживаясь на бережку под кустик, в тень. – Сто с лишним человек. Летчик ошибся и выбросил парашютистов не там, где нужно, – в аккурат, сюда, в Пимкино болото. Только четверо фрицев и спаслись. Деревенские бабы взяли их в плен. Дык один из них потом сошел с ума, ну, а про остальных не знаю. Бабы их сильно помяли… За мужей мстили. Фрицев потом забрали в район.
– Все, мы выполнили ваше пожелание… или просьбу – не суть важно, – сказал я, обращаясь к Идиомычу, которого при виде непроходимого болота, похоже, хватил столбняк. – Дальше ходу нет. Мы за самоубийц ответа не несем.
– О чем вы говорите? Какие самоубийцы? – очнулся от временного ступора Идиомыч.
– Не какие, а какой. Кондратий Иванович, в единственном числе. Этот участок болота самый страшный и коварный. По нему может пройти разве что бесплотный дух. Мы этого сделать не сможем. Так что наша миссия на этом закончилась. Сейчас сядем, пообедаем – и обратно. Нужно успеть вернуться домой до темноты.
– Но как же… – Идиомыч беспомощно тыкал мне под нос свой приборчик с мигающим светодиодом. – Вот, видите, как ярко он горит. Значит, Кондратий Иванович уже недалеко, в двух шагах отсюда. И направление мы определили совершенно точно.
– Ну и что?
– Как это – что? Нужно выручать Кондратия Ивановича. Иначе он погибнет здесь.
– Я так понимаю, вы хотите умереть с ним за компанию. Но это ваше право, ваш выбор. А мне такие мансы – пардон, предложения – по барабану. Извините за грубость. Как мы можем лезть в это болото, если тут бездонная трясина? Вы не успеете и три раза булькнуть, как окажетесь в царстве лешего, под многометровым слоем грязи. Вас оттуда никто не достанет – даже для того, чтобы по-человечески похоронить.
– А я думал…
– Что вы думали? Что мы с Зосимой волшебники и можем ходить по морю, аки по суху?
– Нет, я о другом. Мне говорили, что вы очень смелый, мужественный человек.