Конечно, его стрельба могла принести вред разве что воронам, но на стрелков она действовала раздражающе, и они невольно выдали свои огневые точки, откликнувшись на дерзкий вызов Зосимы.
Я снова обстрелял противников, которые и на этот раз поторопились уйти со своих позиций. Мне оставалось лишь повторить забег на карачках, что я и сделал с большим удовлетворением: мой замысел начал срабатывать – стрелки постепенно удалялись от бережка, за которым начиналось болото.
Повторив еще два раза финты с отвлекающей стрельбой, я как мог быстро возвратился к своим товарищам. Задача была выполнена. Я отогнал противника до самого начала выступа, который напоминал палец, макнутый в грязь.
Но там уж они засели капитально. Я абсолютно не сомневался в том, что у них был приказ не выпускать нас отсюда живыми. И они готовы были его выполнить любой ценой. Эти черноризцы боялись своего пахана больше, чем смерти. В этом я уже убедился.
Народ к походу через болото был готов. Зосима казался невозмутимым, а на Идиомыча жалко было смотреть. Он только сейчас осознал, во что вляпался, и что ему предстоит вынести в ближайшие часы.
Держись, профессор, это тебе будет пример, как наука сочетается с практикой…
Нам казалось, что мы не идем по болоту, а бежим. Но на самом деле мы ползли, как сонные мухи. Это у нас мысли стремились побыстрее удалиться от бережка, потому что вот-вот могли заговорить автоматы наших противников.
Ведь я не думал, что они круглые идиоты, и будут тупо торчать там, куда я их отогнал. Кого-то на разведку должны выслать, в этом нет сомнений. Но как скоро это случится – вот главный для нас вопрос.
Поэтому мы торопились, рвались вперед изо всех сил. Нужно сказать, что нам немного повезло.
Поначалу болото представляло собой топкое пространство, прикрытое тонким слоем воды. Мы даже видели следы Кондратки и по ним шли. Ноги влезали в ил всего лишь по щиколотки, так что первые сто метров мы и впрямь почти пробежали.
Но затем болото начало показывать свой коварный нрав. Появились кочки, по которым мы прыгали как горные козлы.
Один такой прыжок получился у Идиомыча неудачным, и он ухнул в трясину, откуда мы с Зосимой едва успели выдернуть его общими усилиями, так как наш умник погружался в грязь с потрясающей быстротой. Наверное, лешему срочно понадобился писарь и толмач…
Стрелять по нам начали, когда до спасительных деревьев оставалось все ничего – метров двадцать. Но эти метры показались нам самыми трудными. Мы уже брели в жидкой грязи, которая доставала нам до пояса, с трудом вытаскивая ноги и щупая слегой буквально каждый сантиметр пути.
– Нас убьют! – всполошено вскричал Идиомыч и присел, по горло окунувшись в грязь.
Это была интересная картина; жаль, что ее не мог наблюдать мой приятель-художник Венедикт – человеческая голова, словно капустный кочан, выросший из жидкой темно-серой субстанции, отсвечивающей металлическим блеском. Сплошная фантасмагория, инопланетная жизнь.
– Посмотрим, – процедил я сквозь зубы и снял с плеч карабин. – А вы топайте, топайте дальше! Нечего принимать тут грязевые ванны. Мы не на курорте.
Зосима молча потянул нашего профессора за шиворот, и они снова пошлепали к уже близкой цели. А я, тщательно прицелившись, вогнал пулю, куда нужно.
Ну надоели они мне! Хватит изображать из себя доброго самаритянина. На войне, как на войне – не ты, так тебя поимеют. А тот сукин сын с автоматом, наверное, решил, что он неуязвим и высунулся из кустов до пояса.
Пришлось мне развеять его заблуждение. Похоже, он не знал, что СКС – это еще то оружие. Дальность и точность стрельбы у карабина потрясающие. Нужны всего лишь верная рука и зоркий глаз.
А эти компоненты у меня еще присутствовали, несмотря на мои бедные нервы, подпорченные семейной жизнью…