Вторжение

Писатель смотрел прямо перед собой и стрелок-молний не увидел. Но легкое, уже знакомое ему свечение позади он уловил…

— Вот и все, — сказала Сталин, ловко выворачивая руль, чтобы спуститься пониже, к набережной. — Совсем как у Шекспира, понимаешь. Мавр сделал дело, мавра можно уволить от должности. Жалко?

— Жалко, — непроизвольно высказался писатель. Это было его первым побуждением, которого следует бояться, говорили древние, ибо первое побуждение всегда бывает благородным.

— Это монстр, — твердо ответил Иосиф Виссарионович. — И сотворенный к тому же ломехузами. Они подсунули монстра Головко и сейчас кончили гангстера как цуцика. Доцент становился опасным, понимаешь, и мы решили отдать его ломехузам. Подбросили им информацию о нападении мафии на те бронетранспортеры. Помните наши апрельские приключения?

— Значит, монстр, — думая о своем проговорил писатель. Еще до легкого свечения, означавшего конец для той, в которой он видел поначалу жену, Станислав Гагарин догадался, кто на самом деле эта женщина. Ее бесследное исчезновение из бытия было, видимо, неизбежным, и все же легкое сожаление не оставляло писателя.

«Но ведь подобного… гм… подобную копию можно сотворить снова», — подумал он.

— Могу изготовить для вас дюжину, — усмехнулся товарищ Сталин. — Только что вы будете с ними делать… И как отнесется к двойникам Вера Васильевна. Подумали?

— Подумал, — вздохнул Станислав Гагарин. — Кстати, где она?

— Как всегда ждет вас… Я подвезу вас к санаторию Черноморского флота. И думайте об операции «Бугор». Жив Головко или нет, операция им запущена и будет развиваться без его участия. Но вы в ней участвовать просто обязаны.

— Что я должен делать?

— Стрелять! — жестко произнес вождь.

Он искоса глянул на пассажира, покрытое оспинами желто-коричневого оттенка лицо смягчилось.

— И, конечно, выдумывать, понимаешь… От вашей творческой фантазии зависит, чем закончится операция. Товарищ Сталин считает, что вы хороший писатель, и вполне справитесь с поставленной, понимаешь, задачей.

— Я оказываюсь в неловком положении, Иосиф Виссарионович. Поклявшись писать в этом романе только правду о наших отношениях между литератором и вождем, я обязан написать и про вашу оценку моего литературного труда.

— И прекрасно, понимаешь! Я вам советую: каждого, кто сомневается в том, что вы хороший писатель, направляйте к товарищу Сталину. А товарищ Сталин несомненно подтвердит собственную оценку.

Вождь высадил писателя у проходной санатория КЧФ и умчался вверх по улице.

Станислав Гагарин прошел на территорию санатория и увидел идущую от лечебного корпуса улыбающуюся ему жену.

«Слава Богу! — подумал писатель. — Живая, здоровая и… настоящая».

В последнем он уже не сомневался.

— Это не тебя привезли на белом авто? — спросила Вера Васильевна, приветливо, как умела только она, улыбаясь мужу.