Создавайте варварам массу мелких, раздражающих неудобств, которые ими осознаются не сразу, кладите собственные предметы на их вещи, наступайте им на ноги, наваливайтесь на них, дышите им в лицо, разговаривайте вызывающе громко. Пусть они постоянно ощущают ваш локоть. Аборигены долго подобного выдержать не в состоянии. Избегая скандала, они уходят, освобождая тем самым для нас место… Особым шиком они считают хлопнуть дверью и уйти. Прекрасно! Постоянно предоставляйте им такую возможность…
Помните: вежливая наглость вот наш девиз и стиль поведения!
Сообщайте друг другу обо всем, что может представлять нам вред или пользу. Осведомленность — вот святая святых! Деньги, кадры и информация — вот три кита, на которых покоится наше благополучие!
Покупайте продажных русских и иных аборигенов, продвигайте их, но всегда держите в повиновении. Их устами и делами вредите государству, разваливайте его всячески, натравливайте варваров иных национальностей на русских, ибо именно они становой хребет Системы. Постоянно проводите мысль, вбивайте их в мозги остальных, будто именно русские виноваты в репрессиях тридцать седьмого года, переселении народов, застое, издержках перестройки.
Вешайте на русских мыслимых и немыслимых собак!
Вербуйте послушных вам, жадных до наживы, ограниченных тупиц, бездельников, краснобаев и безответственных болтунов! Продвигайте их на высшие посты в органы законодательной, исполнительной и правоохранительной власти… На каждом направлении должен находиться
Тот, кто служит нам, обречен на вечное рабство.
LIII. «ЭТИ РЕБЯТА — ЧИСТОЙ ВОДЫ ОМОН!»
«Чем умнее человек, — прочитал Станислав Гагарин в «Мыслях» Блеза Паскаля, — тем больше своеобычности находит он во всяком, с кем общается. Для человека заурядного все люди на одно лицо…»
— Как это верно, — вслух произнес писатель и прочитал афоризм повернувшейся к нему Вере, она только что возвратилась из лечебного корпуса.
— У тебя другой недостаток, — улыбнулась жена. — В каждом вновь встреченном ты видишь прежде всего надежного человека. А затем разочаровываешься…
— Увы, ты права, — согласился Станислав Гагарин. — А как иначе? Не могу же я, впервые протягивая кому-либо руку, мыслить в уме: ага, вот он, еще один подонок и предатель!
Вера Васильевна рассмеялась.
— И ты здесь прав… Ищи диалектическое равновесие между первым и вторым подходами к бытию.
— Сим и занимаюсь, — проворчал сочинитель. — И за последний год кое-чему обучился. Стал осторожнее в оценках.
«Так ли это? — подумал он, склоняясь к журнальному столику, за которым набрасывал предварительные записи к новой работе, которую заказал ему товарищ Сталин. — Появилась ли у меня кадровая прозорливость? Как будто бы помудрел, но, увы, случаются и проколы».
Он поднял к глазам исписанный листок и увидел квартиру майора Ячменева, его молодую жену Елену Сергеевну, она расчесывала перед зеркалом длинные светлые волосы.
— Мне всегда нравились блондинки, — усмехнулся наблюдающий со стороны писатель, посторонился, дал войти командиру батальона. Тот остановился в дверях спальни, влюбленными, но грустными глазами посмотрел на жену. Майор Ячменев медленно расстегнул парадный мундир, повесил на стул.
На погонах по одной-единственной звездочке…
— Так ждала, когда тебе добавят третью звезду, — вздохнув, не поворачиваясь от зеркала, заговорила Елена, а у тебя вообще отобрали и вторую.