Это Анахарсиса цитировал сочинитель в романе о капитане Волкове: «Люди бывают трех родов: живые, мертвые и те, кто плавают в море».
У Диогена Лаэрция изречение философа-скифа, правда, по матери он был эллином, звучало несколько иначе. На вопрос, кого больше, живых или мертвых, Анахарсис переспросил: «А кем считать плывущих?»
А вот узнав, что корабельные доски толщиной всего в четыре пальца, Анахарсис сказал, что моряки плывут на четыре пальца от смерти. Когда же его спросили, какие корабли безопаснее всего, философ ответил: «Вытащенные на берег».
«Теперь, впрочем, я прежде ценю слова Анахарсиса о виноградной лозе, — усмехнулся Станислав Гагарин, прикидывая, как приступить к освобождению капитана лайнера. — Прав Анахарсис. Лоза приносит три грозди: наслаждения, опьянения и омерзения. Позднее Магомет запретил правоверным впадать во вторую и, естественно, третью ипостась божеского дара. Наш Президент начал с того же, но пороху сравниться с великими людьми, защищающими трезвость, у ставропольского пророка не хватило… А жаль. Это был неплохой для него шанс, увы…»
Майор Ячменев отогнал от себя мысли об Анахарсисе, вовсе не полагая их праздными, они парадоксально помогли ему сосредоточиться на практических приемах операции.
С Алешей Камаем комбат подбирался сейчас к каюте капитана, одновременно просчитывая в сознании и видя мысленным взором Андрея Павлова в румпельном отделении, Ивана Гончаренко с Федором Ивановым, которые соблюдая осторожность, пробирались в машинное отделение, к пульту управления главным двигателем.
И видел бандита, охранявшего вход в каюту
Ячменев снова выглянул из-за поворота. Когда бандит поворачивался в его сторону, комбат успевал спрятаться за углом.
— Отвлеки его, сынок, — предложил майор Алексею Камаю.
Камай забежал с другой стороны, спокойно вышел к часовому, простодушно улыбаясь, протянул ему руку.
— Привет, браток, — произнес он с улыбкой.
Бандит оторопел. Затем схватил автомат и направил его в грудь морскому пехотинцу.
— Не подходи! — истерично закричал он.
Вид пусть и безоружного морского десантника внушил ему неподдельный ужас.
Майор Ячменев броском из-за угла захватил бандита левой рукой под подбородок и ударил его рукояткой пистолета в висок.
Камай ловко выхватил у потерявшего сознание охранника автомат.
— Постереги подходы, — предупредил майор Камая, открыл дверь капитанской каюты и втащил поверженного гангстера в помещение.
В первой комнате, кабинете-салоне капитанской каюты, никого не было. Майор Ячменев осторожно подкрался ко входу во вторую комнату-спальню. Заглянув в приотворенную дверь, он увидел капитана, сидящего в рубашке с короткими рукавами привязанным к стулу. Рубаха была разорвана на груди, и грудь капитана покрыта пеплом от сигарет.
«Такое я уже видел, — содрогнулся от давних юношеских воспоминаний Станислав Гагарин. — Пятьдесят второй год, пароход «Волховстрой», южно-корейская контрразведка… Позднее, осенью был Парамушир, исчезнувший в мгновение ока Северо-Курильск, теплоход «Красногорск», звериная, апокалиптическая, бессмысленная мощь цунами… Но это уже из другой, ненаписанной еще мною оперы!»
Стерегли капитана два бандита. Один полулежал на капитанской койке, второй стоял рядом с