— Куда уж вам…
— Так скажите, что еще мне следует знать.
Он выдержал паузу, отпил глоток коньяка, потом выпрямился в кресле.
— Самое важное, Виго, что вам необходимо усвоить, как бы трудно ни было с этим смириться: вы — один из первых добровольцев, пожелавших принять участие в Протоколе 88. И я позволю себе настаивать на слове «доброволец». Если бы ваши друзья-хакеры еще покопались в жестких дисках «Дермода», они бы, вероятно, наткнулись на копии многочисленных документов, которые вы подписали в то время, когда были… молодым и подававшим надежды солдатом.
— Я стал добровольцем, чтобы мне испоганили мозги?
— Ну же, не говорите глупостей. Ваш мозг не испорчен, Виго. Он стал намного совершеннее, чем мозги большинства ваших сограждан.
— Я стал добровольцем, чтобы мне стерли память? — продолжал я, словно не слыша его. — Чтобы меня под выдуманным именем спихнули подставным родителям?
— Да. Вы согласились на все возможные последствия Протокола 88, Виго. На все. Включая смерть. Кстати, за то, что вы все еще живы, вам следовало бы благодарить меня.
Теперь настал мой черед смеяться.
— Может, мне вам спасибо сказать?
Тогда он протянул руку к деревянной коробочке, стоявшей на столе, вынул сигару и протянул ее мне:
— Гавану?
— Нет.
— А мне вот говорили, что вы заядлый курильщик…
— Не пытайтесь вести себя как ни в чем не бывало, Фаркас. Если вам есть что мне сказать, говорите, а если нет, то у меня найдутся дела поважнее, чем терять время с таким, как вы.
— Вы слишком многого не знаете, Виго, чтобы о чем-то судить.
— Неужели? Ну так просветите меня.
Он обрезал кончик сигары и театральным жестом прикурил:
— Протокол был запущен в 1988 году. Вначале в намерения «Дермода», как и в мои, входило создать условия для подготовки нового поколения солдат, увеличив их способности. Мы набрали первую группу из двадцати добровольцев, десяти французов и десяти американцев, тщательно отобрав их среди лучших спецназовцев обеих стран. Вы тогда… из кожи вон лезли, чтобы попасть в эту группу.
По спине пробежала дрожь. Если все это правда, то я был не просто военным, а военным «особого назначения». Спецназовцем. Возможно, десантником. Меня тошнило при одной мысли об этом, но пока все выглядело правдоподобным. У Протокола 88 оказалось хотя бы одно преимущество: сегодняшнего меня безумно радовало, что я перестал быть военным.