АнтиМетро

Глава тринадцатая

Неожиданности и сюрпризы

Смех оборвался, ещё примерно через полторы минуты угомонилось и беспокойное подземное эхо.

– С кем мы имеем дело, уважаемый незнакомец? – громко поинтересовался Артём. – Надеюсь, что с вашим разумом и подкоркой головного мозга всё в полном порядке? Недолюбливаю я, знаете ли, сумасшедших…

– Кто же их, бедолаг, любит? – после короткой паузы откликнулись из-за костра. – Хотя, с другой стороны… Что есть – сумасшедший? Может быть, наоборот, прозревший? Трудно – однозначно – ответить на этот каверзный вопрос. Практически – невозможно… Вы, благородные пришельцы, ещё о чём-то спрашивали? А, мол: – «С кем имеем дело?». И этот вопрос не относится к категории простых… Кто – я? Не знаю, если честно. Может, в прошлой жизни меня звали – «Омар Хаям»? Мол, всё на этом непостоянном и неверном Свете – полная и однообразная херня? Так, сдвинем же, друзья, бокалы, наполненные терпким и благородным вином… Впрочем, совсем ещё недавно я был обладателем совсем другого имени, не такого благозвучного, конечно. И, даже, пошлые майорские погоны носил на плечах… Совсем недавно? В том смысле, что в прошлой Эре, завершившейся, надо думать, навсегда.…Зовите меня, отважные путники, Омаром. Благородное и звучное имя, на мой вкус… Что же вы, господа, разлеглись на полу, как жирные моржи на каменистом прибрежном лежбище? Подходите, располагайтесь! Отогревайте над жарким пламенем моего костра ваши озябшие ладони…

Неожиданно послышались звонкие гитарные переборы, и глубокий, бесконечно-печальный голос затянул незнакомую песенку:

Вновь – навалилась осень. Гуляют дожди – по проспекту.Капли стучаться в стёкла – таинственной – чередой…И опавшие листья, унесённые ветром,К нам возвратятся снежинками – ранней – зимой…И опавшие листья, унесённые ветром,К нам возвратятся снежинками – ранней – зимой…Вновь – навалилась осень. Сердце – в дождях – утонуло.Нет у меня – больше сердца, как в камине – огня…Вера моя – пошатнулась, надежда – опять – обманула.Любовь? Не смешите, любезные! Не смешите – меня…Вера моя – пошатнулась, надежда – опять – обманула.Любовь? Не смешите, любезные! Не смешите – меня…

Артём неторопливо поднялся на ноги, забросил автомат за спину и, тщательно отряхнув колени, тихо объявил:

– Подходим, нацепив на физиономии маски полнейшего равнодушия и каменной непробиваемости. Понятное дело, предварительно сняв шлемы… И попрошу всех – без единого исключения – попридержать длинные языки. Я самостоятельно пообщаюсь с гостеприимным хозяином. Не расслабляйтесь, соратники, и будьте готовы к разнообразным неожиданностям…

Возле высокого костра, самозабвенно перебирая гитарные струны, на пышных подушках восседал странный человек: босой, чернобородый, растрёпанный, облачённый в шёлковый восточный халат, щедро покрытый вышивками золотистых крылатых драконов и серебряных трёхголовых змей. Мелодия послушно струилась по намеченному руслу, слова, её сопровождающие, зачарованно сплетались в единое целое:

Старый мобильник – умер. Что был так звонок – когда-то.Пиво – уже не помощник, водочка – на столе…И электронные письма не доходят – до адресата,Налету – умирая, тая – в полночной мгле…И электронные письма не доходят – до адресата,Налету – умирая, тая – в полночной мгле…И я уехал – к югу. В дальний и южный – город.Где белоснежные пляжи, да – зелёный прибой…Где я – когда-то – был счастлив, где я – когда-то – был молод,Где – под пыльными пальмами – мы целовались с тобой…Где я – когда-то – был счастлив, где я – когда-то – был молод,Где – под пыльными пальмами – мы целовались с тобой…Древнее, древнее кладбище – за низким забором пляжа,Низкий могильный холмик – тот, что в цветах – всегда…Розы и незабудки, и хризантемы – даже,А по лицу – так пошло – снова течёт вода…Розы и незабудки, и хризантемы – даже,А по лицу – так пошло – снова течёт вода…

«Во-первых, почему этот человек – странный?», – принялся занудствовать вредный внутренний голос. – «Странность – на фоне других многочисленных странностей – странностью уже не является… Во-вторых, ему явно не хватает – для полного завершения образа – белоснежной чалмы с огромным рубином посерёдке. С лицевой стороны, ясен пень. Наверное, на воинских складах чалмы не отыскалось. Что совсем и не странно. Впрочем, если там обнаружилась «резиновая женщина», значит, там и чалмы с рубинами имеются. Просто – плохо искали… В-третьих, глаза… Глаза? Нет, это весьма слабый и неверный термин для конкретного случая… Очи! Горящие, пылающие, огромные, пьяные до полного изумления.… Да, у этого типа, однозначно, не все дома. Далеко – не все…

Человек в восточном халате, роняя скупую мужскую слезу, с чувством пропел последний куплет песенки:

Нет, не могу я – где море, так беззаботно сине,Там, где старинное кладбище – тихо дремлет – во мгле…Милая русская осень! Добрая, и чуть – дождливая…Я уже возвращаюсь! Я возвращаюсь – к тебе…Милая русская осень! Добрая, и чуть – дождливая…Я уже возвращаюсь! Я – возвращаюсь – к тебе…

– Очень проникновенно и чувственно! – похвалил непосредственный Хантер и, виновато кашлянув в кулак, замолчал, встретившись глазами с недовольным взглядом Артёма.

– Большое вам спасибо, молодой человек! – небрежно откладывая гитару в сторону, откликнулся чернобородый. – Всегда приятно встретиться с интеллигентным слушателем! Эту песню – когда-то очень-очень давно – написал один мой хороший друг, Коля Нестеров. Он потом покончил жизнь самоубийством. Прыгнул с парашютом, кажется, с высоты четырёх тысяч метров, а за кольцо так и не дёрнул. Бывает, знаете ли. Мёрзкие интриги, финансовые дефолты… Кстати, господа, угощайтесь! Вот – отличный греческий коньяк. Рекомендую от души! Имеется в наличии и неплохой ирландский виски. Вы предпочитаете лёгкое сухое вино? Испанское, итальянское? Без проблем, идальго! Без проблем…

– Извините, уважаемый Омар, но мы находимся на задании, – вежливо улыбнувшись, сообщил Артём. – Надеюсь, вы ещё не забыли, что означает сей термин – «находиться на задании»?

– К моему огромному сожалению, не забыл. Очень хотел бы забыть, но – почему-то – не получается… Наверное, навсегда въелось в серые клеточки головного мозга. Профессиональные военные, они, как показывает практика, неизлечимы и безнадёжны. Впрочем, как и профессиональные менты… А, вот, профессиональных депутатов не бывает! Вернее, все депутаты – по своей глубинной сути – являются профессиональными пройдохами и жуликами… Как вы считаете?

– Полностью согласен с вашим последним утверждением, уважаемый Омар! – совершенно серьёзно ответил Артём. – Ответьте мне – как майор майору… Что, собственно, произошло на «Выборгской»? Я имею в виду – после объявления «Атомной тревоги»?

– Произошло… Да, что, собственно, произошло? Наверное, только то, что и должно было произойти… Судьбоносный текст, начертанный – кем-то Могущественным – на волшебном пергаменте. Или же – волшебным белым мелом – на странной судьбоносной стене. Не более того…

– А, можно, изложить более развёрнуто и конкретно? Без излишних философских сентенций?

– Философия – как истинная и всемогущая субстанция, дорогой мой майор Белов, никогда не может быть излишней! – слегка обиделся новоявленный Омар Хаям. – Весь окружающий нас мир – сплошная философия! Мир же, по определению, не может быть излишним. Поскольку он – единственный и неповторимый. В нашем повседневном восприятии, естественно. То есть, в объективных и субъективных реалиях, данных нам в ощущениях… Ладно, попробую быть более приземлённым. Итак, станция «Выборгская»… Мерзко и тревожно завыла сирена, сработал, отсекая проходы на эскалаторы, заградительный стальной щит, прервалась связь с земной поверхностью и с соседними станциями – вся и сразу. Всё стало понятно, как откровенный Божий день… Кончилась старая привычная жизнь, началась жизнь новая – страшная, подземная, безысходная. Подполковник Сушко – военный комендант «Выборгской» – тут же застрелился… Что же, на это у Сени была очень веская и уважительная причины: его любимая жёнушка лежала на сохранении в роддоме, недалеко отсюда, на улице Маяковского, в Снегирёвской больнице… Я же, как легко догадаться, был заместителем коменданта. Ну, и у меня были веские причины – плотно забить на всё и сразу. Ради чего и кого, спрашивается, задницу рвать? Ради – кого? Всё – тщета и тлен… Ну, я и отдал бойцам (вместе со всеми ключами!) соответствующую команду, мол: – «Пить, гулять и веселиться, меры и ограничений не зная…», после чего подал – сам себе – прошение об отставке из Рядов. Народ мою команду-призыв воспринял с удовольствием, энтузиазмом и нешуточным огоньком…

– Все – восприняли? – уточнил Артём.