— Тогда почему?..
— Чтобы распалить свой гнев. Кроме ненависти, у меня ничего не осталось, а ненависть, как и любовь, нуждается в постоянном подкреплении.
— Что ж, если начнешь скользить и спотыкаться, неустанно тверди себе, что ненавидишь Гранди еще больше.
Мэллори открыл дверь, поставил Эогиппуса на возвышение, вскарабкался туда сам и осторожно уселся на вороного.
— Что ж, на радость или на беду, пора в дорогу, — молвил Мэллори, и вороной вышел на улицу, где хлесткий ветер и вихрящийся снег мгновенно ослепили их.
— Держись за мою гриву, — сказал вороной, переступая порог.
— Но ты ведь не собираешься бежать в этом месиве, а? — с опаской поинтересовался Мэллори.
— Тебе ведь важно выиграть время, разве не так?
— Добраться до места целым и невредимым не менее важно, а я еще ни разу не ездил на неоседланной лошади.
— Тогда тебе придется научиться, не так ли? — с нотками удовлетворения в голосе заявил вороной.
— Земля совсем обледенела. Ты опять повредишь себе ноги.
— Я буду лелеять свою боль. Она будет напоминать мне о тебе.
— А твое имя, часом, не Пролет? — саркастически полюбопытствовал Мэллори.
— Имя мне, — отрезал вороной, — легион. И сорвался на бег. Мэллори, держа Эогиппуса под мышкой, отчаянно вцепился закоченевшими пальцами в заснеженную вороную гриву, а его черный плащ развевался на ветру, как громадная крылатая тварь.
Глава 6
Полночь — 00.27
Дрожащий Эогиппус стоял в снегу, пока Мэллори, привалившись к стенке будки, поспешно перелистывал телефонную книгу.
— Ну как, есть Каррутерс в списке? — поинтересовался конек.
— Полковник В. Каррутерс, — зачитал Мэллори. — Вряд ли их может быть двое.
Выудив из кармана монету, детектив опустил ее в щель автомата и набрал номер, но через несколько секунд объявил: